Александр Оноприенко

В 15-й части цикла дом, в котором мы живем мы обсудили энергетическую неизбежность появления административной иерархии. Рассмотрели ее характерные черты, которые вытекают из необходимости предотвращать информационный коллапс бюрократической системы и приватизацию исполнителями своих рабочих мест. Обсудили удивительное подобие бюрократических систем Големам. Подобие это присуще как сверхмалым системам уровня семьи, обычно с бюрократией не ассоциируемым, так и сверхбольшим, как, например, государство.

Начиная с данной заметки, мы приступим к краткому обзору эволюции бюрократических Големов, протекавшей параллельно процессам социогенеза. Параллельно, поскольку Големы сопровождали и обслуживали в качестве управляющих структур эволюцию социальных систем. В первой половине заметки немало внимания уделим теории Цивилизации. Цивилизация возникла в качестве крайне эффективного инструмента энергетической оптимизации человеческого социума, и в продолжении почти десяти тысяч лет обеспечивала процесс социальной эволюции.

Для тех, кто пропустил записки из-за барьера по общей теории эволюции, пару строк о содержании энергетической оптимизации: суть её сводится к обязательному тестированию всех новоприобретений и обновлений организма на энергоэффективность. К новоприобретениям относятся, в том числе, новые алгоритмы действий и форматы поведения, как кодируемые генетически, так и создаваемые сознанием. Новоприобретения принимаются, если энергетический выигрыш от их внедрения превышает энергозатраты на их функционирование.  Не эффективные модификации отвергаются эволюцией.

Во второй части заметки мы рассмотрим суть эволюционного прорыва, состоявшегося в момент инсталляции товарного обмена, обсудим и войну длиною в десять тысяч лет. Остановимся на вине денег в природе Человека, на связи процессов этногенеза и социогенеза. Наконец, сделаем робкий шажок к началу анализа египетской Цивилизации.

Вас ждёт и несколько занимательных отступлений других авторов о самом Человеке и его эволюции.

Начальный этап социальной эволюции Человека

Первый иерархический микросоциум – семья – возник ещё на животной, млекопитающей стадии эволюции, и был результатом всё той же энергетической оптимизации. Семья обеспечила видам со специализацией на высшей нервной деятельности оптимальные условия для выживания энергетически дорогого потомства. Но не только это: семья обеспечила передачу потомству адаптационных знаний и навыков, не зашифрованных в геноме. А знания – энергетически наиболее дорогой ресурс, накапливаемый кровью поколений, разбрасываться которым  верх расточительства. Несколько позже энергетическая оптимизация показала ряду видов энергетическую целесообразность совместного проживания особей и после их взросления.

В определённый момент на эволюционную арену вышли виды, сделавшие ставку на интеллект. У них период взросления потомства удлинился в разы, что сделало его чрезвычайно дорогим, а занятая ими экологическая ниша оказалась экстремально сложной. Это не допускало ни индивидуального выживания, ни массового скучивания. Оптимальной формой проживания для них стал род. Род, помимо озвученного выше функционала семьи, обеспечил естественный высокий уровень терпимости «умных» особей друг к другу, реализацию ими сопутствующих интеллекту сложных совместных видов деятельности и передачу их из поколения в поколение.

Далее произошло объединение пересекающихся в своих ареалах обитания родов в стаи. Оно было целесообразным как энергетически – с точки зрения реализации все более сложных совместных видов деятельности, так и генетически – для предотвращения вырождения. Хотя, на самом деле, в профилактике вырождения тоже заключена энергетическая целесообразность – предотвращение вынашивания дефектного потомства. Стаи по мере эволюции Гоминиды в Человека стали именоваться племенем.

Любовь как фактор социогенеза

Объединению в социумы и последующему их укрупнению сопутствовало решение непростой задачи. Проблема в том, что социальную эволюцию предварял длительный этап одиночного выживания – жестокого противостояния личного Я внешнему окружению, что сформировало бескомпромиссных эгоистов. При постоянном близком контакте особей неизбежный конфликт «Я – Мы» генерировал потоки эмоционального негатива и агрессии. Высокий конфликтный потенциал неизбежно съедал бы весь энергетический выигрыш от интеграции и разрывал бы социумы.

Объединение не смогло бы произойти, если бы не новая сила, способная преодолеть отторжение. Этой силой стала любовь – неодолимое притяжение, превосходящее отталкивание могучего эго, чудодействующий эмоциональный (гормональный) компенсатор коммунального негатива. Любовь обеспечила процесс социогенеза до стадии «небольшое племя» включительно, после чего потребовалось включение новых компенсаторов, о чём позже.

О первых Големах

Род и племя были древнейшими, первыми формами организации догосударственного общества. Их экономика опиралась на общественную собственность. При этом неукоснительно следовала двум принципам: рецепроктность – все, что производилось, сдавалось в «общий котел» и редиатрибуция – все собранное перераспределялось между всеми, каждый получал некоторую долю. На иных основах древние социумы были обречены на вымирание», ссылка.

Иерархическая структура первых Големов была небюрократической. Её порождала физическая сила, лидерские качества и естественная потребность социумов в управлении. То была иерархия воинов и мудрых старейшин. Качества тех первых Големов определялись личными качествами лидеров, любовью, настигшей социальных животных, производной от глубокой взаимной зависимости особей.

Восторженную оценку родовой организации дал Ф. Энгельс: «И что за чудесная организация этот родовой строй во всей его наивности и простоте! Без солдат, жандармов и полицейских, без дворян, королей, наместников, префектов или судей, без тюрем, без судебных процессов – все идет само собой своим установленным порядком».

Дополнительный фактор социогенеза

Функциональное разделение труда возникло как энергетически целесообразный формат деятельности. Его углубление в целях повышения качества специализации, а от неё зависела эффективность деятельности, требовало дальнейшего укрупнения социумов. Таким образом, в фундаменте последовательной консолидации социумов лежала все та же энергетическая оптимизация.

Однако уже на стадии «большое племя» одной только любви для дальнейшего объединения социумов оказалось недостаточно. Проблема в том, что в большом племени особь помимо ближнего неизбежно контактировала с дальним кругом. А любовь меж тем – чувство персонифицированное и на малознакомых особей не распространяется. Требовался дополнительный фактор консолидации социумов. И племя его породило.

Племя является социальной группой с общими присущими его членам чертами, объективно отличаемыми – язык, религия, происхождение, обычаи, традиции и самое важное – синхронный взгляд на Мир, в то время формировавшийся исключительно на религиозных началах. Единство перечисленных признаков обозначается одним термином – онтология.

Суперпозиция любви и общей онтологии порождает взаимное притяжение меж субъектами больших социумов, тем самым формирует столь необходимую для их консолидации подсознательную общую связь, в том числе между малознакомыми особями. Лев Николаевич Гумилёв обозначил данное чувство термином комплиментарность – неосознанная интуитивная подсознательная взаимная симпатия к незнакомым, но признаваемым за своих, членам социальной группы. Возникает она на фундаменте общей ментальной картины Мира – онтологии.

Наличие онтологии относится к признакам исключительно Человека. Тем самым, решение задачи последовательного укрупнения социумов провело окончательную границу между животной стаей и племенем.

Могучая сила

Комплиментарность оказалась невероятно могучей силой. В дальнейшем, с появлением государства – жёсткого силового инструмента консолидации социумов, началась эра явного, юридического оформления результатов социогенеза. Что, однако, не отменило параллельные, опиравшиеся на комплиментарность, латентные процессы образования неформализуемых «очень больших племен» – этносов. Вплоть до уровня «сверхбольших племен» – суперэтносов. Значительное время исследованию процессов этногенеза уделил Л.Н. Гумилев.

Этносы – огромные неформальные неиерархические общности – оказывали и продолжают оказывать колоссальное воздействие на социогенез. Меж тем оператор текущего Глобального Проекта не признавал и не признаёт их субъектами социогенеза. И не только не признаёт, но, не признавая, намерен истребить их. Дело в том, что этническая дифференцировка, способствовавшая объединению в большие социумы, одновременно препятствует его проекту – симбиозу в единый глобальный социум. Онтологии, следовательно, и этносы с трудом смешиваются. Поэтому оператор задан целью переварить положенные в фундаменты этносов онтологии в котле общечеловеческих ценностей, мультикультурализма и  зависимости от денег.

Остаётся добавить, что безонтологическое общество, вследствие отсутствия непоколебимого ментального фундамента, чрезвычайно чутко к идеологическому информационному потоку. Поэтому его можно легко, буквально по щелчку превращать в сообщество настоящих зверей под обликом Человека, подводя соответствующий базис, чем оператор регулярно пользуется.

Итоги первой фазы социогенеза

К основным итогам первой фазы социогенеза можно отнести появление любви и комплиментарности. Они сформировали тёплую часть социального ландшафта, заполненную пронизанными любовью «мягкими» Големами, которые до сей поры согревают всех нас. Благодаря им появилось всё, что мы считаем семьёй, домом, близким кругом в широком смысле слова – семья, род, друзья, единомышленники. Впоследствии к ним добавился этнос.

Формальные итоги эволюции Големов в первой фазе социогенеза:

Первая фаза социогенеза названа здесь биовыживательной, поскольку в ходе неё Человек решал задачу физического выживания в сложной экологической нише, пребывая, как и все прочие виды, в поиске энергетически оптимальных видов деятельности и форматов их организации. В классическом социогенезе её именуют как стадию дикости и варварства.

Эпоха Великих Загонщиков

После порции абстрактных рассуждений в самый раз несколько развеяться. Вашему вниманию предлагается выдержка из Непослушного дитя биосферы любимого мною Виктора Дольника. Она о коротком этапе эволюции по времени близком к окончанию первой фазы социогенеза. В. Дольник, может быть, немного и сказочник, но не более, чем другие учёные, поскольку любая реконструкция далеких во времени событий всегда в чём то сказка.

«Охота на крупных животных, причем коллективная – открытие разумного человека. Оно произошло в Африке около 40 тыс. лет назад. Но тамошним охотникам это изобретение особой выгоды не давало: африканские животные хорошо знали человека, его повадки и успешно приспосабливались к его охотничьим ухищрениям.

Успех пришел, когда некоторые группы охотников проникли в степи Ближнего Востока, а оттуда еще севернее. Те крупные животные охотников не знали и к встрече с их коварными приёмами охоты были совсем не подготовлены. Охота на них оказалась очень удачной.

Нам нужно зрительно представить себе, как в те времена выглядели для охотников открываемые просторы Евразии. В Евразии тогда был ледниковый период. Лесов почти не было. Южнее ледника простирались тундростепи, населённые стадами северных оленей, лошадей, бизонов, мамонтов, шерстистых носорогов, овцебыков. Южнее, в степях, кочевали джейраны и сайгаки, а в гористой местности жили бараны и козлы. Все они стали объектами охоты. Необычные природные условия и невиданные звери весьма стимулировали умственную деятельность людей, заставляя их отказываться от бездумного, автоматического повторения.

В новые места устремлялись самые решительные, предприимчивые и активные. Однако через некоторое время, из-за перепромысла зверя оставалось все меньше и меньше, да и становился он все более осторожным. Повторялось то же самое – опять выделялась группа предприимчивых охотников, которая уходила вперёд, на поиск новых, неизведанных земель. Так, около 40 тыс. лет назад началось великое расселение охотников на крупного зверя. Расселившись по территории Евразии 35-30 тыс. лет назад, они 12-20 тыс. лет назад проникли на Американский континент и вместе с собакой достигли Австралии.

За несколько десятков тысяч лет умственные способности этих людей поразительно развились (раньше их недооценивали), а их организованность, способность к слаженным коллективным действиям, изобретательность выше всяких похвал. Судите сами. Одним из главных методов охоты был загонный, за что учёные назвали его создателей Великими Загонщиками. Для этого планировалось на местности и строилось громадное сооружение – ловушка. На Ближнем Востоке с воздуха обнаружены десятки ловушек на джейранов – изящных, быстроногих газелей, кочевавших когда-то несметными стадами по степям нынешних Сирии и Иордании. Ловушка завершалась каменным мешком около 150 м в поперечнике. К мешку пристраивались дополнительные загоны и камеры. От входа в мешок тянулись на несколько километров (!) две расходящиеся каменные стенки. Охотники загоняли стада джейранов в гигантский проход между стенками, гнали по сужающейся воронке, а дальше через узкий проход загоняли в мешок. Ловушки сложены из больших каменных плит и валунов. Эти охоты начались 11 тыс. лет назад. В Туркмении с воздуха обнаружены сходные ловушки, но там за неимением камня стены строили из земли. Можно не сомневаться, что чаще всего ловушки делали из дерева: деревянные конструкции видны на многих наскальных рисунках. По сравнению с этими сооружениями постройки первых земледельцев – творения карликов.

В древних охотах главное – отточенные приемы, основанные на знании слабостей животного и его уязвимых мест. Женщины, конечно, в охоте не участвовали. Они оставались с детьми на стоянках, а промыслом занимались бригады мужчин. Дети охотников росли смышленые, потому что ели мясо в достаточном количестве. И послушные, потому что хотели попасть в бригаду охотников, а это было не просто, туда брали не всех.

Это был один из немногих периодов в истории человека, когда проходил жестокий естественный отбор таких качеств, как предприимчивость, изобретательность, смелость, верность. За всю предшествующую историю человечества не найдено ни одного скелета человека с благополучно сросшимся переломом ноги. Вывод ясен: неспособного идти бросали на произвол судьбы. С периода Великих Охот начинают попадаться скелеты со следами заживших травм. Охота сделала мужчин верными друзьями».

Конец цивилизации Великих Охотников

«Ледник начал стремительно таять 10 тысяч лет назад. Обширная и богатая пищей тундростепь распалась на полоску негостеприимной тундры и ленту степей, а между ними вклинились, быстро расширяя свои владения, леса. Для северных охотников это был крах. Южные охотники в степях продержались еще несколько тысяч лет. Прорвавшись в Африку, они успели лихо поохотиться на тамошних животных в саванне, покрывавшей теперешнюю Сахару. Но перепромысел – «бич божий» загонных охот – настигал их повсюду.

Когда кончились крупные звери, кончились и Великие Охотники Больших Загонов. Сменившие их полусобиратели-полуохотники и немножко земледельцы усвоили лишь часть достижений предшественников, создавших, как теперь выясняется, начала счета, геометрии, астрономии, календарь, каменное, земляное и деревянное строительство, украшения и многое другое.

И еще от них остались фрески – от маленьких в тесных пещерах до гигантских многоцветных полотен на скалах в Северной Африке. Рисовать и ваять впервые в истории человечества начали тоже охотники. Первым их произведениям искусства около 30 тыс. лет. И как они рисовали»!

Больше всего наскальных изображений сохранилось в Северной Африке, в горных массивах северной части пустыни Сахара. Они отнесены к Всемирному наследию ЮНЕСКО. Наиболее древние изображения восходят к верхнему (позднему) палеолиту 35 000 – 8000 гг. до н. э., т.е. к эпохе Великих Охотников.

Начало новой фазы

Подорвав популяцию диких копытных, Великие Загонщики подорвали и энергетическую базу своего процветания, после чего наступил период упадка – их «тёмные века».

В качестве следующего базового источника энергии Человек открыл скотоводство и земледелие. На его фундаменте около десяти тысяч лет тому назад стартовал переход от того, что называют эпохой дикости и варварства, к тому, что мы именуем Цивилизацией. С новым источником энергии связано и новое поколение культурно-хозяйственных фресок времен уже неолита:

Танцовщицы. Хоггар

Очередной шаг энергетической оптимизации

Естественно, что включение в энергетический баланс нового обильного источника энергии не отменило, а лишь несколько изменило процессы энергетической оптимизации, лежащие в фундаменте социогенеза.

Начнем с того, что новый источник энергии породил «проблему», до той поры невиданную – привел к образованию первых локальных «излишков» ресурсов. Элита племени, смекнув свою выгоду, тут же ввела в практику их отторжение в свою пользу, хотя бы про запас на период бескормицы. В конце концов, она оказалась не в состоянии потребить всё отторгаемое. Меж тем продукты имели пусть и длительный, но ограниченный срок хранения. Решением проблемы своевременного использования излишков стало изменение их статуса с «продукта» на «товар».

Товар – продукт, предназначенный не для потребления, а для обмена на другие товары и услуги. И первое, на что элита обменяла излишки – на силовую поддержку со стороны воинов племени.

Товарный обмен сохранил социуму энергию «излишков», утилизируя их до того, как они испортятся. Но это не единственный эффект от его внедрения. За счет перехода к потоварной специализации труда, более глубокой и производительной, чем функциональная, существенно снижались энергетические расходы социума на единицу потребляемых ресурсов.

Тем самым, товарный обмен является продуктом все той же энергетической оптимизации, и громадный энергетический выигрыш, обеспечиваемый им, сделал его внедрение безальтернативным. Вскоре «излишки» стали воспроизводить целенаправленно. Расширению товарного обмена поспособствовал и тот счастливый факт, что у продуктов земледелия и скотоводства сроки сохранности и приспособленность к транспортировке были достаточными, чтобы стать предметом обмена, тогда как у плодов собирательства и охотничьей добычи таковые качества были хуже.

Инсталлировав в социуме Человека товарный обмен, эволюция повторила свои прошлые стратегии, но лишь отчасти. Разберём, что же было привнесено нового?

Стратегия межвидового «товарного» обмена

Ход Человека с товарным обменом хотя и был нетривиальным, но не скажешь, что был неведом эволюции. Очевидным примером служат широко растиражированные эволюцией симбиотические системы. В их рамках симбионты обмениваются «продуктами и услугами». Узкая специализация, как следствие, в совершенстве отточенные технологии «производства» позволяют симбионтам потреблять «товары», производимые с минимальными энергозатратами. Именно этим объясняется высокая энергоэффективность, следовательно, и целесообразность симбиотических систем. Тому яркое подтверждение организм человека. Об этом короткая выдержка из книги А. Маркова ”Рождение сложности”:

«По-настоящему «автономный организм», сформировав­шийся и живущий без всякого участия каких-либо симбионтов, в природе еще надо поискать. Большинство живых существ, населяющих планету, в действительности являются «сверхор­ганизмами» – сложными симбиотическими комплексами.

Человек не исключение. Наш метаболизм во многом определяется многочисленными микробами, составляющими кишечную флору. По имеющимся оценкам, в кишечнике взрослого человека присутствует более 1кг микроорганизмов, относящихся к сотням различных видов. И даже если заглянуть внутрь любого из этих микробов, то и там мы найдем сожителей-симбионтов (плазмиды, фаги, транспозоны).

На основе анализа были выделены наиболее важные метаболические функции, которые выполняют микробы в человеческом кишечнике. Это, прежде всего, переваривание растительных полисахаридов, которые не могут перевариваться ферментами, закодированными в геноме человека. С этими трудноусваиваемыми углеводами расправляются бактерии-бродильщики, выделяющие в качестве конечных продуктов обмена низкомолекулярные органические кислоты. То, что для бактерий-бродильщиков является отходами жизнедеятельно­сти, для человека – вполне съедобные вещества, которые активно всасываются кишечным эпителием. По имеющимся оценкам, из этого необычного источника люди получают около 10% калорий (оцен­ка справедлива для приверженцев «европейской» диеты). Задумайтесь, что это значит: не бактерии питаются нашими отходами, как кто-то мог бы подумать, а как раз наоборот!

В «совокупном геноме» кишечной флоры сильно повышено процентное содержание генов, связанных с синтезом незаменимых аминокислот и витаминов. Бактерии очень облегчают человеку жизнь, производя значительные количества этих необходимых нам веществ. Кроме того, кишечная флора располагает большим арсе­налом ферментов для обезвреживания токсичных веществ, присут­ствующих в нашей повседневной пище, особенно  в растительной.

Микробные геномы служат важным дополне­нием к геному Homo sapiens. Человека следует рассматривать как «сверхорганизм», чей обмен веществ обеспечивается совместной слаженной работой ферментов, зако­дированных не только в геноме Homo sapiens, но и в геномах сотен видов сопутствующих ему симбиотических микробов. Между прочим, доля “человече­ских” генов в совокупном геноме этого «сверхорганизма» составляет не более 1%».

Т.е. наш организм является «фабрикой», на которой усердно трудятся, соблюдая «штатное расписание» разделения труда, мириады бактерий. «Фабрика» поставляет им сырьё и материалы, из которых труженики производят востребованную ею продукцию. Попутно убирают «цеха» от токсических отходов. Поэтому, принимая антибиотики, совместно с непрошенными вторженцами мы травим «дустом» и «законтрактованных» нами «рабочих».

Приведённый пример визуализирует, что стратегия межвидового «товарного обмена» на фундаменте оптимального, энергетически целесообразного «разделения труда» уже давно освоена эволюцией.

«Товарный» обмен в рамках социального симбиоза

Последовательно занимаясь энергетической оптимизацией, эволюция инсталлировала «товарный» обмен, в том числе и в качестве внутривидовой опции. Реализован он в виде генетически предписываемого отторжения ресурсов от одних особей в пользу других. К такого рода генетическим приказам относится, например, отторжение ресурсов в процессе исполнения родительской роли, а также «обмен» продуктами и услугами, сопровождающий генетически обусловленное разделение труда (полиэтизм) у пчел, муравьев, термитов.

Муравьи вследствие разделения труда и пищевой неизбирательности (позже в точности той же стратегии, заметим, придерживался и сам Человек) достигли высокой социальной эффективности. Их биомасса составляют 10-25% от биомассы всех наземных животных. Чуть уступают им в объёме биомассы термиты. Муравьиные семьи называют суперорганизмами, поскольку работают они как единое целое. Поразительно, но эволюция, когда тому пришло своё время, «подсказала» Человеку «скопировать» у муравьёв не только это, но даже стратегию рабовладения: среди них есть рабовладельцы, эксплуатирующие в своих гнёздах муравьёв-рабов других видов. Как называется копировщик, тиражирующий из раза в раз удачные решения, Вы уже знаете – это энергетический обмен. Неизменный алгоритм в подобных ситуациях зачастую приводит к подобным же решениям.

Первые практики товарного обмена Homo sapiens

У Homo sapiens первые регулярные практики «товарного» обмена, также как и у муравьёв, были реализованы в форме генетического приказа. Это была известная стратегия «секс в обмен на пищу», инсталляцию которой выполнил естественный отбор. Её реализация позволила обеспечить потомство столь необходимыми детскому мозгу животными белками, которые была не в состоянии добывать мать, скованная в продолжении длительного периода абсолютно беспомощными детёнышами. А без белков у детей развивался алиментарный маразм, похоронивший бы ставку вида на интеллект.

Требовалась помощь самцов – их готовность делиться дефицитным ресурсом на регулярной основе. И тут природа «вспомнила» об инверсии доминирования, возникающей непосредственно перед сексом. Но у всех животных секс всегда жёстко увязан с репродуктивным циклом, поскольку занятие это, учитывая подходы, энергоёмкое и небезопасное. Эволюция совершила ряд неординарных шагов, обеспечивших постоянную привлекательность самки Homo для самца и её готовность к спариванию. В итоге уникальная в прямом смысле слова стратегия обмена позволила реализовать Homo Sapiens ставку на интеллект. Подробнее см. эволюцию сексуальных и брачных отношений Человека.

Продолжение копирования

Когда сложились объективные на то предпосылки – появление первых излишков – Homo sapiens в полной мере сумел скопировать и реализовать эффективную эволюционную стратегию разделения труда и товарного обмена. Содержание совершенного Человеком прорыва нетривиально: в его случае 1) разделение труда не является генетическим предписанием, 2) избыточный продукт производится осознанно, без генетического приказа, 3) процесс углубления специализации протекал невероятно быстро в масштабах времени эволюции. С началом целенаправленного воспроизводства излишков обмен стал именно товарным, без каких-либо кавычек.

К обсуждению сложностей, сопровождавших копирование, мы вернемся через раздел, визуализировав движущие силы процесса.

Маховик Цивилизации

В обсуждении Цивилизации данный раздел является ключевым, поскольку маховик Цивилизации определяет все её свойства.

Вернемся к началу – к тому, что товарный обмен был, прежде всего, энергетически целесообразной формой утилизации излишков, предотвращавшей их утрату. Но это был лишь исходный толчок к обмену, на смену которому пришёл другой, более существенный стимул.

Обмен расширил линейку доступных особи продуктов, что стало не менее основным эмоциональным стимулом к обмену, дополнившим энергетический. Эмоции пробудили то, что мы называем жаждой потребления – возможность потреблять широкий ассортимент товаров, без обмена недоступных или даже неведомых. Жажда потребления оказалась мощным и постоянным стимулом к расширению товарного обмена.

Но чтобы больше обменивать, необходимо больше производить. Задачу же расширенного воспроизводства не решить без снижения затрат биологической энергии на единицу производимого товара. Устойчиво обеспечить экономию энергии может лишь углубление разделения труда, сопровождающееся повышением его производительности.

Действовал и ещё один фактор, производный от побуждения расширять товарный обмен: обмен (сбыт) это всегда конкуренция и оценка товара другой стороной сделки. Задача получить высокую оценку диктовала приказ – постоянно улучшать старые и создавать новые продукты. Необходимость соблазнить потребителя совместно с обеспечением роста производительности труда стало постоянно действующим фактором, побуждающим к инновациям.

Таким вот незамысловатым образом два исходных стимула к товарному обмену – энергоэффективность и жажда потребления – инициировали цепочку социальных процессов, замкнувшихся в итоге в цикл, которому и дадим название маховик Цивилизации:

Ему присущи все свойства классического автокаталитического гиперцикла: он замкнут, каждый из шести его тактов служит катализатором следующего такта, всякий полный оборот цикла приводит к расширенному воспроизводству в каждом из тактов.

Цикл имеет экзотермический характер: он, хотя и крутится с потреблением энергии, но каждый совершенный им оборот обеспечивает расширенное воспроизводство всех необходимых социуму ресурсов, прежде всего, той же энергии. Данное обстоятельство на тысячелетия превратило его в самый эффективный инструмент энергетической оптимизации социума Homo sapiens, уподобив его организацию без какого-либо на то генетического приказа организации муравейника.

Оборотная сторона медали

Цикл, ввиду высочайшей энергоэффективности, с каждым своим оборотом снижал затраты биологической энергии Человека на единицу располагаемых ресурсов. Тем самым всё дальше отодвигал социум от порога биовыживания. Биологическому виду, открывшему доступ к постоянно расширяющемуся потоку ресурсов, в первую очередь энергетических, обеспечен взрывной рост популяции, что и случилось с Homo sapiens. Попутными бонусами стали объем, качество и сложность доступных продуктов. Но у медали всегда присутствует оборотная сторона.

Быстрое углубление разделения труда имело следствием симбиотический характер отношений между особями. Глубокое разделение функций между элементами системы, некогда обладавшими высокой степенью автономности и гибкости поведения, и есть основной признак симбиоза. Только в данном случае симбиоз был социальным, а не биологическим.

В классическом симбиозе организмам легче, поскольку он опирается на их генетически обусловленную специализацию. И «трудовая дифференцировка», и «правила обмена» являются прямым следствием генетических предписаний, которым организмы следуют неукоснительно естественным образом.

В противоположность этому регулярный генетически необусловленный симбиоз невозможен без силового принуждения. В симбиотической системе, образуемой генетически эквивалентными особями, принуждением добиваются их «согласия» с непаритетным присвоением ресурсов, как следствие, с исполнением энергетически невыгодных ролей с низким значением параметра «объём присваиваемых ресурсов/затрачиваемая энергия». Как следствие, любовь, комплиментарность, человечность вынужденно оказались под прессом насилия и инстинктов эгоизма. Проследим вехи их инсталляции в социуме.

Регуляризация насилия

Дабы чем-то обмениваться, надо этим завладеть. Но отторжение иерархами племени излишков означало ведение постоянной внутренней войны. Занятие эмоционально и энергетически затратное. Дабы минимизировать непродуктивные траты энергии, экспроприацию легализовали посредством замены стихийной общинной собственности на частную, после чего присвоение излишков и принуждение к исполнению энергетически невыгодных ролей стало «естественным». Энергетический выигрыш состоял в замене энергетически затратного насилия на угрозу насилием, действующую на регулярной основе, оформленную в форме сначала понятий, затем закона.

Частная собственность наряду с принуждением породила постоянную бескомпромиссную, открытую и подковёрную, борьбу элитарных особей за неё. Регуляризированное насилие и грызня элит привнесли в социум разъединение, отталкивание, озлобление – силы, противоположные любви и комплиментарности, до той поры в протяжении миллионов лет кропотливо взращиваемых эволюцией в социальных млекопитающих.

Исполнительным инструментом принуждения стали Големы новой формации.

Функционал Големов новой формации

Их базовая функция, как мы выяснили, заключалась в институализации насилия:

1)   легализация и защита института частной собственности

Однако основной функционал новых Големов вытекал из необходимости обеспечить оптимальные условия для раскрутки маховика Цивилизации. И здесь насилие было необходимым, но недостаточным тому условием.

Начнём с того, что углубление разделения труда невозможно без создания унитарных зон производства и товарного обмена, их постоянного расширения и обеспечения связности. Иначе товары, производимые во всё большем объёме, прежде всего узкоспециализированные, не находили бы сбыта. Так, к примеру, маленькая деревня не в состоянии прокормить профессионального кузнеца. Но это по силам большой деревне. А вот обеспечить сбыт для мастерской с внутренним пооперационным разделением труда может только группа деревень. Чем совершеннее товары и глубже разделение труда, тем шире требуется рынок для обеспечения гарантированного сбыта. Правило относится к производству практически всех технически сложных товаров.

Отсюда в дополнение к первой вытекает вторая базовая функция Големов:

2)   захват и интеграция территорий в единую зону разделения труда.

Захвату сопутствует необходимость создания соответствующих физических условий для интеграции – защита территории, её инфраструктурная связность и обеспеченность. Последнее требует организации масштабных инженерных работ де-факто общинного характера. Это, заметим, в условиях частной собственности. Отсюда вытекает перечень обеспечивающих функций Големов:

3)   защита территории

4)   создание и поддержание инфраструктуры

5)   организация масштабных инженерных работ

Для выполнения обеспечивающих функций Голему требуются немалые ресурсы, откуда вытекает ещё одна, уже вспомогательная функция:

6)   присвоение значимой доли общественного продукта в качестве источника ресурсов для исполнения обязанностей

И, наконец, помимо инфраструктурной связности территории обмен требует и её экономической связности – поддержания совместимых правил и условий обмена. Без них интеграция действительно больших территорий уровня древнеегипетского или шумерского царства была бы энергетически нецелесообразной. Отсюда вытекает важнейшая экономическая функция:

7)   утверждение универсальных правил и условий товарного обмена.

Продолжение жестокой истории

Идеологическое и товарное стимулирование особей относятся к необходимым, но недостаточным условиям исполнения Големами своего функционала. Социальная практика свидетельствует, что они в состоянии добиться его исполнения лишь с огнем и мечом, тюрьмой и плёткой. Технологическое же совершенство и энергетическая мощь средств насилия и принуждения с каждым оборотом маховика неуклонно возрастали, достигнув в итоге воистину чудовищных возможностей.

Приходится констатировать, что благодаря маховику Цивилизации Человек, выскочив из одной кровавой истории – из-под давления естественного отбора, впрыгнул в историю не менее кровавую – в энергетическую оптимизацию с частной собственностью, агрессивным императивом экспансии, неуёмной эксплуатацией и жестокой иерархией.

За избавление от ига естественного отбора Цивилизация взяла и продолжает исправно взимать с Человека гигантскую кровавую ренту. Самое время пристальнее взглянуть на сам термин Цивилизация, каким его понимали изначально.

Термин Цивилизация

Его ввели в употребление во второй половине XVIII в. В исходном контексте Цивилизация обозначает не более и не менее чем стадию развития общества, следующую за дикостью и варварством, в качестве противопоставления им.

Все основные критерии, отличающие Цивилизацию в её первоначальном понимании от варварства, изложены выше по тексту. Повторим их: введение института частной собственности, сменившей общеплеменную, институализация насилия и принуждения, отторжение продукта от первичного производителя, инсталляция товарного обмена, быстрое углубление специализации, стимул к инновациям, как следствие, к познанию Мира, непрерывное расширение и стабилизация унитарных зон разделения труда.

Миссия Цивилизации

Если бы выпустить монету Цивилизация, то её реверс и аверс отличались бы диаметрально. Поэтому, произнося фразу «цивилизация», «цивилизованная страна», «цивилизованный мир», следует понимать: какая из сторон монеты имеется в виду.

К реверсу Цивилизации, несомненно, будет отнесено системное насилие. Со второй половины XIX в., по мере угасания оптимизма и роста сомнений в прогрессе, неудобный репрессивный аспект Цивилизации становился всё более явным. Положение усугубили две абсолютно дикие варварские мировые войны. Текущая кровавая поступь Цивилизации тоже не добавляет оптимизма.

Однако, как не следует рядить Цивилизацию в белые одежды, не следует и мазать её исключительно чёрной краской. Несмотря на родовые пятна на её реверсе, на аверсе Цивилизации лежит её миссия. Маховик Цивилизации придал огромную скорость процессу развития технологий, являющих собой единство абстрактного знания с его овеществленными формами. Их развитие закончилось выделением Человеком  процесса накопления абстрактного знания в отдельный вид деятельности. Попутно взлетела свечой и культура – с появлением у социума возможности выделять избыточные ресурсы на эмоциональное стимулирование особей и целенаправленное духовное созерцание Мира. Так что Цивилизация вполне исправно исполнила свою миссию – стимулировать и обеспечить ускоренное познание и духовное созерцание Человеком Мира.

Очередная форма организации социума была неизбежной, как состояние энергетически более продуктивное в сравнении с общинной собственностью и племенным «производством». Если бы эволюцию случилось отмотать назад, то Цивилизация, со всеми её стадиями, которые мы постепенно рассмотрим, непременно повторилась бы. Это не Человек придумал и выбрал Цивилизацию, это неумолимая энергетическая оптимизация вела его по лабиринтам выбора, но при этом в предопределённом направлении.

На этом закончим с «краткой теорией Цивилизации» и привяжем её к практике и событийному ряду. Оставшуюся часть заметки можно было бы озаглавить «краткая теория Цивилизации в реальном интерьере».

Синхронизация второй фазы с неолитом

Вторая фаза социогенеза – а это эпоха становления товарного обмена – уложилась в интервал VIII-IV тысячелетие до н.э. Её колыбель в долинах Нила и Междуречья. Именно там сложились идеальные условия для земледелия и скотоводства, ознаменовавшими собою переход от присваивающего к производящему хозяйству, которое стало регулярным источником излишков – базы товарного обмена.

Однако с переходом к земледелию и скотоводству связывают не только начало товарного обмена, но и переход от мезолита (средний каменный век) к неолиту (новый каменный век). Разберём, почему это совпадение не случайное.

Неолит характеризуется использованием при изготовлении каменных и костяных орудий техник сверления и шлифования. Появляются также техники пиление и заточка камня, но основной породой камня так и остался кремень. В неолите зародились прядение и ткачество. В число важнейших орудий неолита входит топор, ранее неизвестный, появляются каменные долота, стамески, тесла. Топор помогал строить жилища, загороди, загоны, а также изготавливать плоты, лодки, сани, лыжи. Вскоре после начала неолита Человек научился производить керамику, с появлением которой завершился короткий эпизод докерамического неолита.

Переход к изготовлению сложных и трудоемких орудий производства и предметов быта был невозможен без кардинального углубления разделения труда – верного признака товарной экономики. Вот почему совпадают датировки начала неолита и перехода к товарному обмену.

Начало нового этапа социогенеза варьируется от региона к региону. На Ближнем Востоке эпоха докерамического неолита началась около VIII тыс. лет до н. э., тогда как на большей части Европы неолит начался около V тыс. лет до н. э., а в северных её районах в III тысячелетии до н.э.

Неумолимая поступь Цивилизации

Занятие земледелием, ставшим источником излишков, необходимость длительного хранения его продуктов, производство сложных орудий труда – всё это требовало оседлой жизни и специфической инфраструктуры – недвижимости. Поэтому первой ячейкой товарного производства и разделения труда стала оседлая деревенская община, в которую плавно перетекла кочевая племенная структура.

В недрах древней деревни протекали одновременно три фундаментальных взаимозависимых процесса, инициированных энергетической оптимизацией: зарождение товарного обмена, становление института частной собственности и разрушение родовой общины – атрибута племени. Сначала в частную собственность перешли домашние вещи, скот. Несколько позже – орудия труда и земля. Вместо одной большой хижины, в которой ранее ютился род, семьи стали строить отдельные жилища, становившиеся их частной собственностью.

В зависимости от положения в иерархии, определившего стартовую позицию в процессе приватизации общинной собственности, семьи обособлялись либо в индивидуальное хозяйство, либо в класс батраков. Обособление семей в итоге разрушило родовую общину. Её место заняла соседская община. В ней человек постепенно забывал о своем родстве, со временем превращавшемся во второстепенный фактор.

Деревенский рынок мог обеспечить весьма ограниченный товарный обмен, удовлетворяющий мелкие, максимум средние землевладения. Тогда как неуклонное расширение производства и появление узкоспециализированных товаров, прежде всего, орудий труда, трудоёмких предметов быта и предметов роскоши, взывало к продолжению устойчивых торговых связей за границы деревенского рынка. Гарантировать их могла только интеграция. Подталкивала к интеграции и необходимость коллективной защиты от более дальних соседей, вовлеченных в аналогичные процессы слияния. Тем самым, повинуясь воле всё той же энергетической оптимизации, исходно диктуемой потребностями товарного обмена, деревни объединялись в номы.

Ном – древнегреческий термин, обозначавший самодостаточную административную единицу из нескольких деревенских поселений-общин, объединенных вокруг административного центра. Центр подавлял и подчинял себе периферийные поселения. В «столице» нома располагалась резиденция номарха, войско и культовый храмовый центр. Последний был местом поклонения богу-покровителю, которым проникалась вся новая общность.

Храмовые центры сыграли важнейшую роль в обретении номами устойчивости. Общий культ формировал фундамент единой для всех жителей  нома уникальной ментальной модели Мира. Синхронность восприятия способствовала возникновению у членов расширенной общины чувства комплиментарности, что снижало уровень отторжения меж жителей различных административных единиц нома. Комплиментарность, купируя внутреннюю агрессию, позволила стабилизировать номы. Тем самым религия, несомненно, относится к важнейшим инструментам энергетической оптимизации.

Неуклонный по мере интеграции деревень в номы рост внутреннего рынка открыл возможности для консолидации средних землевладений в крупные. По факту это означало возврат всё к тому же коллективному труду, что ранее был в общине, только принудительному, более масштабному и энергоэфективному.

Война длиною в десять тысяч лет

Возрастающий уровень обобществления труда на фоне углубления специализации неуклонно повышал его производительность. Соответственно росли и объемы товарного производства. Вместе с тем естественно ограниченная внутри нома товарная специализация хозяйств и ремесленников имела следствием монотонность предложения и слабость внутреннего спроса. Посему маховик Цивилизации настаивал на дальнейшей интеграции в единый с другими номами рынок. К тому же накапливаемое и нерастрачиваемое внутри нома из-за ограниченности предложения богатство искало точку приложения – взывало к заманчиво эффективным военным «инвестициям».

Совокупность изложенных факторов  обусловила взаимную агрессивность номов. Война во всех трех её формах – война Ареса, война Афины, война Христа – оказалась столь же эффективным инструментом энергетической оптимизации, обеспечившим вращение маховика Цивилизации. Она на десятитысячелетие стала неизбежным спутником казалось бы «разумной» Цивилизации.

Голем становится жёстче

Каждой возникающей в процессе социогенеза социальной единице соответствовал свой административный Голем. Начиная с соседской общины, это были Големы новой формации, обеспечившие защиту частной собственности и сопутствующее ей принуждение к непаритетному обмену.

На уровне нома увеличение размеров и усложнение функционала Голема привели к обособлению управленческой и репрессивной деятельности в разряд профессиональной и появлению настоящей многоуровневой бюрократии. Как следствие, возникла аристократия – номархи, военачальники, высшие жрецы и пр., отгороженные от слоя тружеников многоуровневой бюрократической иерархией. В греческом толковании аристократия – власть превосходных, знатнейших благороднейшего происхождения. Т.е. социум разделился на лучших и прочих, разделённых силовой прослойкой, которая обеспечивала поддержание, осознание и принятие данного статус-кво.

Как отмечалось в заметке дом, в котором мы живем, задача сохранения управляемости многоуровневыми административными системами требует перевода её исполнительных элементов в режим триггеров. А это с неизбежностью делает Големы жёсткими и жестокими, какими и стали номические Големы.

Принцип банды

Высшей аристократии, дабы гарантировать лояльность Голема и его неформальное отношение к обеспечению силовой поддержки института частной собственности, пришлось хорошо кормить его – выделять достойную пайку долю в присваиваемом не без его усилий продукте. Это тот же принцип, на котором строится всякая большая банда – отношения атаманского круга с исполнителями, ошкуривающими окрестности. Быть любым элементом Голема оказалось занятием энергетически выгодным, исходя из параметра «объём присваиваемых ресурсов/затрачиваемая энергия», вследствие чего произошло быстрое окукливание Големов в замкнутые слабопроницаемые касты.

Волшебство клада

Данное короткое отступление сделано исключительно в целях развлечения.

Почему клад относится к категории волшебной мечты? Да потому что его случайная находка поднимает значение параметра «объём присваиваемых ресурсов/затрачиваемая энергия» к бесконечности – чарующая волшебная палочка энергетической оптимизации. Таких у эволюции не было, это чисто человеческое изобретение, наряду с лотереей и рулеткой.

Протогосударство

Ном, по содержанию и уровню формализации власти, быстро эволюционировал в протогосударство – предгосударственную форму правления. Вроде бы ещё не государство, но уже вполне рабочий его прототип, исправно отправлявший основную функцию политической власти – системное навязывание большому социуму воли узкого класса собственников. Важнейший из признаков протогосударства – единоличная власть правителя над объединёнными под его началом общинами.

Власть в ранних номах была ненаследственной. Соответственно, путь к ней лежал через межклановую борьбу и узурпацию – процесс неконструктивный и крайне энергоёмкий. Повинуясь энергетической оптимизации, номы совершили мгновенный в эволюционном масштабе времени дрейф к наследственному принципу передачи власти. Первые из реализовавших его получили преимущество – не распыляли драгоценную энергию в бессмысленной энтропии внутренних склок, жестоких, способных разрывать социум на части. В войнах, особенно совпадавших с моментами передачи власти, а именно тогда их и развязывали противники, перевес оказывался на стороне династических номов. Они, будучи более энергоэффективными, наглядно объясняли отстающим преимущества нового принципа передачи власти, распространяя своё господство на нединастические номы. Таким вот незатейливым способом неумолимая энергетическая оптимизация вела в среде несогласных разъяснительную работу.

Свой существенный вклад в становление режима наследственной власти внесли религиозные культы. Онтологическое обоснование сакрального характера власти обеспечило династической модели устойчивость, крайне затруднив апелляцию соперничающих кланов к массам с целью её свержения. Освящение очень поспособствовало в итоге признанию социумом правового статуса власти. Уже одним этим служители культов оправдали свой хлеб, съев его много меньше, чем сберегли энергии социума.

Эскизная зарисовка 2-й фазы социогенеза в интерьере Нила

Есть масса свидетельств тому, что в эпоху до III-го тысячелетия до н.э. климат Северной Африки и Египта был существенно влажнее. На месте пустынь простирались саванны, ландшафт восточнее Нила был изрезан речными руслами, к настоящему времени окаменевшими, а уровень озера Чад на 30–40 м превышал текущий.

Разливы Нила, обогащавшие почву илом, даровали проживавшим на месте будущего Египта племенам изобилие пищи. Именно в долинах Нила и Междуречья, облагодетельствованных климатом, почвами и водой, Человек впервые перешёл в режим более-менее устойчивого воспроизводства излишков. С появлением излишков – материального основания для товарного обмена, как следствие, и устойчивого разделения труда – синхронно стартовали эпохи неолита и Цивилизации. Энергетическая целесообразность земледелия привязала предков египтян к земле, заставив оставить кочевья и перебраться в маленькие деревни. Попутно были сэкономлены огромные объёмы энергии, затрачиваемые на постоянную смену мест обитания.

В ту пору деревня была не забытым Богом углом, а своеобразным крошечным  мирком, обычно с собственным тотемом, как правило, им было животное или растение. По мере того, как энергоэффективность товарного обмена разрушала тёплую родовую общину и трансформировала её в более холодную соседскую, усиливалась роль культов, нормировавших мировоззрение фрагментированной массы обособленцев в единую систему координат.

В IV тысячелетия до н.э. деревни существовали уже во множестве. Энергетическая целесообразность устойчивого товарообмена и коллективной защиты подталкивали их к объединению в номы. В каждом из них появлялась своя аристократия, Голем и общий тотем. В номах усилиями аристократии протекало объединение средних землевладений в крупные. Естественно, сами номы тоже эволюционировали, постепенно обретая черты протогосударства – социальной единицы энергетически более целесообразной. В итоге оптимизационной работы маховика Цивилизации в нильской дельте возникло около 20 больших номов, немногим больше в среднем и верхнем течении Нила.

Формальные результаты 2-й фазы социогенеза выглядит так:

В переходной точке между второй и третьей фазами социогенез вплотную подобрался к возникновению полноценной государственности. Это случилось к окончанию IV-го тысячелетия до н.э., когда номы дельты были объединены под властью нижнеегипетского царя, номы среднего и верхнего Нила – под властью верхнеегипетского. На авансцену эволюции вползал полноразмерный, вполне себе оформившийся государственный мета-голем.

На этом, собственно, содержательная часть о второй фазе социогенеза и эволюции Големов закончилась. В заключение предлагается пара зарисовок об инструментах социогенеза и эволюции, и коротенькое эссе о том, деньги ли виноваты в трансформации человеческого облика в несколько звериный.

Этногенез на службе социогенеза

Эволюционная цепочка социогенеза явная и очевидная: племя – деревенская родовая община – соседская община – ном – его вершина протогосударство. Вместе с тем в недрах номов стартовали глубинные процессы, имевшие неявное отношение к социогенезу, меж тем оказавшие ему неоценимую услугу.

Если родовую общину – и племенную, и деревенскую – консолидировали в первую очередь узы родства, то уже в соседской общине их объединяющее влияние ослабело, а в номах и стало хронически недостаточным. В этот момент изрядно потрудились древние культы, обеспечившие формирование общей для всех особей мировоззренческой матрицы, лежащей в фундаменте чувства комплиментарности – межличностного «клея» социумов. Цементирующая сила комплиментарности запустила процесс этногенеза – формирования и эволюции этносов, незримый, но осязаемый в своих проявлениях.

Этногенез и социогенез являются двумя взаимовлияющими подпроцессами социальной эволюции. Этногенеза формирует – коллективное бессознательное, тогда как социогенез – проявление коллективного сознательного. Этногенез, относящийся к неформализуемой латентной стороне социальной эволюции, оказывает невидимое, но тектоническое воздействие на социогенез, позволяя надежно стабилизировать его явные результаты.

Диалектика инструментария эволюции

Энергетическая оптимизация была, есть и будет универсальным механизмом эволюции до момента, пока Разум не соблаговолит стать в управляющую относительно биологических инстинктов позицию. А до той поры он, обслуживая инстинкты, находится в подчинённой позиции. Момент инверсии доминирования Разума и инстинктов является точкой фазового перехода. Вследствие энергозатрат, которые необходимо понести для перекодирования устойчивых энергетических состояний социума, перед переходом возникает потенциальный фазовый барьер. До барьера энергетическая оптимизация определяет сознание, за ним Разум (сознание) определяет бытие.

Единство биологического этапа эволюции в том, что до фазового барьера энергетическая оптимизация была, есть и будет несменяемой движущей силой эволюции. Меняется лишь её инструментарий.

Пока не возник Разум, основным инструментом энергетической оптимизации оставался естественный отбор – тестирование стохастических рабочих версий прототипа на их энергетическую целесообразность. При всей незатейливости данный инструмент позволял видам вполне успешно накапливать технологическое (овеществлённое) знание о Мире, сохраняя его в генетических кодах.

С появлением высшей нервной деятельности добавилась новая опция – прямое познание Мира и тестирование алгоритмов деятельности, включая коллективные её формы, с запоминанием энергоэффективных результатов в социальной памяти. Новый формат энергетической оптимизации предназначенный, прежде всего, для создания коллективных технологий и быстрых реакций на изменение окружения, действовал параллельно естественному отбору.

С возникновением Разума, особенно с его вступлением в фазу Цивилизации, естественный отбор начал отключаться, пока не выключился. Вернее сказать, не выключился, а был задвинут далеко на второй план, в тот момент, когда объёмы, продуктивность и скорость накопления технологического знания, сохраняемого в социальных кодах, на порядки обогнала его объёмы, накапливаемые в генетическом коде. После раскрутки маховика Цивилизации вклад генетически кодируемых «технологий» в решение видом Homo Sapiens ресурсных задач стал глубоко вторичным.

При всех различиях в принципах действия естественного отбора и маховика Цивилизации между ними, как между инструментами энергетической оптимизации, присутствует преемственность и глубинная взаимосвязь. Социал-дарвинизм был неудачной попыткой визуализировать её. Однако попытка прямой адаптации принципов естественного отбора к Цивилизации закончилась фиаско, которое в итоге признали. Социал-дарвинизм засунули в комод не оттого, что лик Цивилизации надо было отмывать от ужасов двух Мировых войн и фашизма, а поскольку сам данный подход был с принципиальным изъяном: естественный отбор – это всё же естественный отбор, а маховик Цивилизации – это маховик Цивилизации. Общее меж ними лишь то, что оба являются инструментами энергетической оптимизации. На последнем остановимся на минутку, касательно эпохи Цивилизации.

Деньги виноваты?

Большинство наиболее неприглядных социальных человеческих пороков, так или иначе, увязывают с деньгами. Разберёмся. Для этого вернёмся во времена первых излишков, когда появилась возможность обменивать их на аналогичные. Но не только на них. Товарные запасы с успехом обменивались и на труд, что означало превращение последнего в такой же товар, как и прочие, и имело следствием его вовлечение в товарный оборот.

Любой материальный товар является уже овеществленной формой труда, тогда как труд, предлагаемый к обмену, товар неовеществлённый, гипотетический, вплоть до окончания акта обмена. Этим обусловлена его более низкая ликвидность относительно материальных товаров. Особенно проигрывает им низкоквалифицированный труд. Поэтому, вступая в обмен, владелец материальной потребительской стоимости оказывался, за редчайшим исключением, в доминирующей позиции относительно носителя труда. Доминирование товаровладельца над тружеником в мириадах актов обмена послужило фундаментом формирования новой иерархии, опирающейся не на силу, а на товарную зависимость.

Продажа наиболее распространенных форм труда, прежде всего грубого физического, оказалась самым невыгодным вариантом обмена личной энергии на товар. Как следствие, мгновенно расцвело массовое предложение нетрудовых по содержанию услуг, сопряжённых с риском, преступлением рамок морали, социальных норм, закона, несколько позже и божьих заповедей, ставших реакцией социума на дистрофию морали и закона.

Так, углубляющаяся товарная зависимость подтолкнула массу эгоистичных и эмоционально заряженных самцов к продаже разнообразных форм насилия, коварства, предательства, криминального интеллекта, таланта владения публичным словом и пр. Наиболее рискованная их часть, несогласная с условиями обмена, навязываемыми посредством Големов, попросту перешла к прямому обману либо латентному силовому присвоению ресурсов.

С женщинами ситуация обстояла не лучше. В массе своей они отдали свои предпочтения товаровладельцам перед малоимущими трудягами. С точки зрения надёжного решения задачи выживания и успешной социализации потомства их реакцию следует признать естественной и целесообразной. Однако запросы значительной их части простирались существенно далее эволюционной целесообразности, чем объясняется последовательное превращение ими самой древней «потребительской стоимости» в товар, находящийся в поиске выгодного обмена, порой непрерывном.

Эгоистичные и честолюбивые товаровладельцы, т.е. преобладающая их масса, нашли специфическое предложение соблазнительным, полезным и удобным, следовательно, востребованным. Таким вот образом они встретились: те, кто были готовы торговать человеческой стороной своего Я, стали беззаветными слугами Капитала, его теневой армией и борделем. Имя им легион.

Поэтому социальные пороки, расцвет которых обычно связывают с деньгами, расцвели задолго до их появления – сразу с началом товарного обмена. Пороки, купированные до того момента эволюцией, старательно склеивавшей биологических эгоистов и агрессоров в социумы, превозмогая их инстинкты любовью, были разбужены новым способом присвоения ресурсов – товарным обменом. Деньги, появившиеся существенно позднее, оказались энергетически невероятно эффективным посредником товарного обмена, крайне упростившим его процесс. В том числе они упростили и процесс купли-продажи аморальных асоциальных услуг, к тому же сделав его более скрытым от внешних глаз, что, несомненно, способствовало ещё большему их расцвету.

Товарный обмен открыл перед эгоистичными, агрессивными и социально ловкими особями огромные возможности для личной энергетической оптимизации, осуществляемой за счёт остальной части социума. И это тут же раздвинуло для них внутренние границы допустимого. Таким образом, Цивилизация на постоянной основе включила в человеке инстинкты эгоизма и честолюбия, вызвавшие стяжательство и приемлемость латентных форм асоциального поведения, пробудив их через товарную зависимость. Товарный (денежный) «наркоман», как и героиновый, всегда оправдает свои мотивы. В результате работы Цивилизации на арену социогенеза выполз весь во фраке, манишке, с бабочкой и тростью, надушенный парфюмом сообразительный Зверь, мехом вовнутрь. Не деньги, Цивилизация пробудила в Человеке Зверя. Часть его живёт внутри каждого из нас, в каждом разная.

Влияние товарного обмена заинтересовало, в том числе, биологов. Они смоделировали в микросоциуме приматов сразу товарно-денежную стадию отношений. Смоделировать чисто товарную стадию невозможно, поскольку все товары, имеющие потребительскую стоимость, приматы немедленно потребляют, а к излишкам теряют интерес. С началом эксперимента незамедлительно последовала ускоренная «моральная» эволюция социума, характеризующаяся появлением избыточной агрессии и всех основных форм асоциального поведения, см. Эксперимент над обезьянами. Биологи непроизвольно смоделировали в ускоренном формате процесс и итоги работы Цивилизации над особями. Разница в результатах лишь в том, что их подопечные не во фраке.

Анонс

На этом, собственно, с двумя первыми фазами эволюции Големов и «краткой теорией Цивилизации» закругляемся. Тех, кто осилил последние три заметки, можно поздравить – на этом «теоретическая» часть цикла в целом закончена, и мы возвращаемся к его исторической канве.

В следующей части мы приступим к третьей фазе эволюции Големов. Но уже не эта тема будет главной. Основное внимание будет уделено опыту сравнительного социогенеза, поставленному народами Нила и Междуречья. Он иллюстрирует какие, порой самые неожиданные факторы оказывают огромное влияние на качество осуществляемой Големами энергетической оптимизации, соответственно, на результаты социогенеза.

Ноябрь 2016

Источник