В предыдущей заметке мы остановили Голландию на том, что в результате длительной и изнурительной Тридцатилетней войны Европа таки отвоевала у испанских Габсбургов независимость для нее, попутно нанеся удар по мощи австрийских Габсбургов. Для венецианской Гидры в Голландии наступили райские времена, но, как оказалось, ненадолго.

Налоговый рай

Начнем с того, что в Голландии был установлен идеальный налоговый режим – подоходный налог составлял лишь 1%, а доход ниже 300 флоринов вообще налогом не облагался. Оценка подлежащего обложению дохода от коммерции производилась самими предпринимателями. То же относилось и к таможенным платежам: у купцов было право назначать таможенную стоимость ввозимых товаров по своему усмотрению, и последующая проверка была исключена. Отсутствовал прямой налог на наследство. В целом, условия для ускоренного накопления капиталов были созданы идеальные. Утверждают, что в середине XVII в. голландские капиталы превышали совокупные капиталы всех остальных стран Европы.

Фискальные тяготы

Однако чудес не бывает – основные фискальные тяготы в Соединенных провинциях были перенесены на косвенные налоги, т.е. на потребителя. Все наблюдатели того времени отмечают, что ни одно государство не обременяло столь сильно косвенными налогами своих граждан. Облагалось потребление вина, крепких напитков, уксуса, пива, всех видов зерна, разных сортов муки, фруктов, картофеля, сливочного масла, а также строительный лес и дрова, торф, уголь, соль, мыло, рыба, табак, курительные трубки, свинец, черепица, кирпич, все виды камня, мрамор. На каждый товар устанавливался свой налог.

Косвенные налоги приводили к высокой дороговизне жизни, обременяя простой люд. Поэтому успехам капиталов сопутствовало массовое обнищание. Голландия была страной резких имущественных контрастов. Колоссальным состояниям противостояла нищенская зарплата мануфактурных рабочих и безысходная нужда крестьян. Низкий уровень заработной платы при самой высокой в тогдашней Европе стоимости жизни, 14-16 часовой рабочий день, огромные косвенные налоги, эксплуатация женского и детского труда – все это было характерно для «образцового» голландского капитализма, вызывавшего зависть у буржуазии других стран. Даже труд моряков-матросов в голландском флоте оплачивался хуже, чем во флотах других европейских стран – капиталы жалости не имут. Касаясь одного из крупных государственных деятелей Голландии великого пенсионария де Витте, Маркс иронически замечает, что этот «великий патриот» прославляет в своих «Максимах» чрезмерное обложение народа «как наилучший способ развить в наемном рабочем покорность, умеренность, прилежание и… готовность переносить чрезмерный труд».

Дополнительный механизм накопления капиталов

В Венеции основным механизмом накопления капиталов была высокомаржинальная международная торговля, за монополизацию которой она и сражалась. В Голландии в полную силу заработал  индустриальный механизм воспроизводства капиталов – за счет интенсивного товарного производства. Для этого сложились все условия: 1) Голландия обладала несравнимо большим, чем Венеция населением, 2) вследствие конфискации земель католических феодалов в ходе противостояния с Испанией произошла капитализация сельского хозяйства, что высвободило массу рабочих рук, 3) восторжествовавший кальвинизм легализовал кредитный допинг – ссудный процент, 4) Тридцатилетняя война и навязанный Вестфальским миром режим ВТО превратили центральную Европу в индустриальную и товарную пустошь, требующую заполнения, 5) доминирование в международной торговле.

Голландская модель уже стала походить на реализованную несколько позже британскую. Тем не менее, вскоре Голландия уперлась в те же существенные ограничения, что и некогда Венеция, только на своем уровне: для развития фабричной промышленности явно не хватало территории, сырья и наемных работников. Как и Венеции, Соединенным провинциям приходилось тратить много сил и средств на борьбу с морем, которое постоянно заливало побережье, нанося огромный урон экономике.

Реализация морской стратегии

Задача монополизации морской торговли является составной частью морской стратегии, оформившейся еще в средиземноморье: 1) создание доминирующего военного и торгового флота, 2) монополизация морской торговли, 3) проекция финансовой мощи олигархии на континент. В середине XVII в. флот Голландии по численности судов и тоннажу превзошел флот всей Европы, а тоннаж торгового флота вдвое превысил Англию и Францию вместе взятых. Современник г-н де Помпонн оценивал количество голландских судов в шесть тысяч, суммарный тоннаж достиг 600 тыс. т, на них были заняты 48 тыс. моряков. Присутствуют оценки, что на пике тоннаж торгового флота Голландии составил почти 75% общеевропейского. Для справки: тоннаж обычного голландского судна составлял 160 т при 8 человеках команды.

Как естественное продолжение морской компоненты стратегии видное место в доходах Голландии занял судовой фрахт: при плохом состоянии сухопутных дорог в Европе Голландия превратилась в мирового перевозчика грузов. Также Голландия стала центром мирового судостроения. На рубеже XVII-XVIII вв. в ней одновременно строились сотни судов. Только в Амстердаме было несколько десятков верфей, а в конкурировавшем с ним Зандаме более шестидесяти. Масштаб служит наглядной иллюстрацией, почему продолжение венецианской стратегии требовало не города, а страны – реализовать подобное в Венеции не позволил бы дефицит человеческого ресурса.

Лидирующее положение судостроительной отрасли определялось новшествами и низкими издержками. Еще в XVI в. голландцы стали строить суда, получившие название «флейта», обслуживаемые сравнительно небольшим экипажем – на 20% меньше, чем на судах того же тоннажа. Это было большим достижением, поскольку затраты на команду были главным пунктом издержек фрахта. Упрощение конструкции и импортируемая оснастка также удешевляли строительство. В период расцвета строительство судов обходилось в Голландии в полтора-два раза дешевле, чем в Англии, и существенно дешевле, чем в других странах. Часто на голландских верфях размещали свои заказы английские, венецианские, испанские, мальтийские судовладельцы.

Торговля

К средине XVII в. Голландия практически монополизировала торговлю между северными и южными странами Европы. В руках голландцев сосредоточилось около 70% балтийского судоходства – прощай Ганзейский союз. Оттеснив англичан, Голландия заняла первое место и во внешней торговле России. Несколько десятков голландских кораблей ежегодно посещали Архангельск, откуда вывозили русские меха, икру, смолу, поташ, пеньку, сало, иранский шелк, в отдельные годы хлеб.

В монополизацию океанской торговли основную роль сыграла голландская Ост-Индская компания. Включение в межконтинентальную торговлю требовало вступить в борьбу с туземцами, с испанцами и португальцами, монопольные права которых на колониальный мир были утверждены папскими буллами, и с подобными предприятиями других государств. В конце XVI начале XVII веков такого рода компании возникли почти одновременно сразу y нескольких государств. В Голландии образовался ряд подобных компаний. Их число к 1601 г. достигло пятнадцати. Взаимная конкуренция чуть не сгубила дело.

Далее прослеживается направляющая длань венецианских стратегий. В Венеции все торговые семьи регулярно заседали в стенах Большого Совета, что предоставляло возможность консолидировать действия олигархических капиталов для решения задачи завоевания торговой монополии. Голландии следовало лишь подогнать старые лекала под новые условия: государство в 1602 г. поставило цель консолидировать деятельность мелких предприятий. Под его прямым протекторатом была создана объединенная голландская Ост-Индская компания. Главной ее целью было закрепление монополии торговли индийскими товарами за одним акционерным предприятием и запрет путей в Индию для остальных. Совет директоров ОИК и стал новым Большим Советом голландских капиталов. «Теологическое» обоснование данной стратегии несколько позже оформил Джон Д. Рокфеллер, монополизировавший в свое время 95% нефтяной отрасли Северной Америки: конкуренция – это грех. «Наука» о безусловной благодати конкуренции предназначена для папуасов, которым предписывается плодить в их товарной экосистеме кучки мелких, постоянно грызущихся между собой «медвежат». Как сформулировали в «Диких картах» будущего. Форс-мажор для человечества» Сергей и Елена Переслегины: «Основой капиталистической экономики и всей политики является «обратное золотое правило этики»: научи всех правильно жить, но сам живи по-другому».

Ост-Индская компания получила монополию торговли на всем пространстве Индийского и Тихого океанов с правом заключать от имени государства союзы и договоры, строить крепости, иметь военные сухопутные и морские силы, назначать чиновников всех рангов и т.д. Монополия периодически продлялась вплоть до ликвидации компании в 1798 г.  ОИК первая достигла показательных успехов: к 1669 г. стала самой богатой частной фирмой с 50 000 служащих и частной армией из 10 000 солдат. С основания и практически до закрытия она превосходила конкурентов по объему коммерческих операций, тоннажу флота, географическому охвату, принимала участие в политических спорах наряду с государствами.

Капитал британской Ост-Индской компании, организованной даже чуть ранее в 1600 г., значительно уступал  голландской, что иллюстрирует, чья территория служила в тот момент операционной базой олигархических капиталов. Изначально созданная как чисто коммерческая, английская компания позднее была реорганизована по образу и подобию голландской: обрела под протекторатом государства государственные и военные функции, которые утратила только в 1858 году.

Первый Центральный банк

Формально банк Амстердама был создан в 1609 г. как муниципальный расчетный банк – через него обязали платить все местные налоги. К открытию банк получил серьезный «подарок». Выход из Антверпена в море проходил по устью Шельды, лежавшем в Зеландии – одной из голландских провинций. По совпадению, именно в 1609 г. Голландия блокировала его. Сразу прервалась деятельность фондовой биржи и иностранных банкирских контор Антверпена, главного на тот момент торгового города Мира. Как следствие, половина вкладов в банк Амстердама перетекли в тот год из богатейшего Антверпена.

Одна из важнейших решенных банком задач – воспрепятствование обращению монет низкого качества, чему послужила его монополия на размен и погашение векселей номиналом свыше 300 флоринов. В Голландии насчитывалось свыше сорока монетных дворов. Погашение векселя неполноценными деньгами было обычным делом. Чеканка легковесных монет стала практикой, и монетные дворы, действуя в связке с менялами, были в этом заинтересованы. Снижение качества монет в экономическом плане представляло собой форму налогообложения кредиторов. Банк навел порядок в чеканке монет: у эмитента векселя исчез стимул использовать легковесные монеты, поскольку депонируя их в банке перед погашением, он нес ощутимые потери в форме дисконта.

Защитив кредиторов, банк поспособствовал укреплению своей монополии в качестве расчетного центра Европы. Через него осуществлялось все больше и больше платежей. Всем торговым и финансовым домам Европы стало выгодно держать в нем свои счета, что сформировало депозитную базу и нарастило значимость банка как расчетного центра. Не принимая ничего, кроме металлических денег, банк превратился в самого крупного оператора на рынке драгоценных металлов. Он обеспечил максимально свободный экспорт слитков металлов и металлических денег, чем создал дополнительные удобства вкладчикам. Они охотно соглашались на уплату всех его комиссий.

Банк Амстердама, как первый центробанк 1) упорядочил в интересах кредиторов денежную эмиссию, 2) превратился в крупнейшего оператора на рынке драгоценных металлов, 3) стал главным расчетным центром, позволив в полной мере вкусить прелесть регулярных безналичных расчетов.

После того как в 1694 г. олигархические капиталы эмигрировали в Англию, они тут же утратили интерес к банку Амстердама. Банк постепенно деградировал и в 1795 г. был ликвидирован.

Капитальное пополнение

Для полноты картины остановимся еще на одной из эмигрировавших в Голландию диаспор, привнесшей в нее немалый человеческий и финансовый капитал. Если в XVI и начале XVII вв. в Соединенные Северные провинции эмигрировали евреи-сефарды, то в процессе Тридцатилетней войны и особенно после нее туда массово стекались евреи-ашкеназы. Малочисленных немецких ашкеназов выгнала в Голландию Тридцатилетняя война, тогда как самая многочисленная польская диаспора потянулась туда в результате событий на Украине, в Польше и в Литве.

Ашкеназы – субэтническая группа евреев, сформировавшаяся в центральной Европе. Есть две теории ее происхождения: рейнская – рассматривает их как потомков евреев, мигрировавших на земли Германии из Римской империи, и хазарская – утверждает, что ашкеназы являются потомками евреев, мигрировавших в Западную Европу после разгрома в X веке киевским князем Святославом Хазарии. Проведенные генетические исследования приводят к прямо противоположным результатам, подтверждая каждую из теорий. Видимо, исходя из «пожеланий» исследователя.

Активное освоение евреями Польши началось в 1264 г., когда граф Болеслав из Калиша пожаловал евреям защищавшую их грамоту. Как итог, к XVI в. в Польше проживало 80 % всех евреев мира. Главная причина столь удачного сожительства проистекала из слабости королевской власти: польский престол не наследовался – короля избирал дворянский сейм. А умение влиять на исход любых выборов в нужном направлении относится к профессиональной компетенции капиталов, в том числе и еврейских. Это позволяло им добиваться необходимых уступок и привилегий. Вот что о тех временах пишут сами еврейские источники:

«Эту страну Божественное Провидение избрало нам пристанищем на многие поколения, и здесь произошел духовный расцвет еврейского народа. Спокойным временем для польских евреев был период, когда на польский престол взошел литовский князь Казимир IV в 1447 г. Он вывел евреев из-под юрисдикции католического суда и пожаловал им внутреннюю автономию. Отныне спор между евреем и христианином подлежал только прямому суду короля, и принимались такого рода дела к рассмотрению только по показанию четырех свидетелей. Король передал евреям на откуп сбор податей, ежегодно пополнявших казну громадными суммами. Но с другой стороны, в глазах народа они превратились в ненавистных обирателей. Король Сигизмунд II (1548—1572) перенес в своих владениях рыночный день с субботы на другой день недели, чтобы евреи могли принимать участие в ярмарках». Последствием уступок и привилегий стала ненависть поляков к евреям: «Многие из евреев, бежали на Украину, которая в то время принадлежала Польше, где стали управляющими в имениях польских панов и благоденствовали до страшного кризиса, разразившегося в 1648 году», ссылка.

И вот какая история приключилась с ними на Украине:

«Польша захватила Украину, и паны разделили между собой плодородные земли этой страны. Украинским крестьянам пришлось пойти работать на новых господ и обрабатывать для них земли, которые некогда принадлежали им самим. Коренные жители Украины, казаки, страдали от притеснения католической церкви, к которой принадлежали поляки. Для взимания подати с украинских крестьян поляки пользовались услугами евреев. И хотя основными угнетателями были польские паны и деньги собирались для них, казаки видели главных своих врагов именно в евреях, отбиравших у них деньги. Поэтому они ненавидели евреев даже больше, чем поляков. Долго ждали казаки избавления от ненавистной власти, пока не случилось событие, приведшее к взрыву. Богдана Хмельницкого, одного из казацких предводителей, жестоко оскорбил польский пан. Хмельницкий решил обратиться за справедливостью в королевский суд, но был с позором изгнан оттуда». В отместку честолюбивый Хмельницкий поднял восстание, призвав на помощь своих недавних врагов – татар. «Вся Украина была открыта перед войсками Хмельницкого, которые, как хищные звери, набросились на беззащитных людей. Прежде чем убить, казаки долго пытали свои жертвы. Легче была участь тех, кто попал в руки татар. Евреи бежали в крепости, которые стояли, как отдельные острова, среди моря восстания. Где силой, а где хитростью казакам удалось захватить многие из них. К городу Немирову казаки подошли под польскими флагами. Думая, что идут поляки, жители города открыли ворота. С дикой свирепостью ворвались казаки в город, убивая и евреев, и поляков, 6 тысяч евреев погибло в тот день 1648 года. Город Львов также попал в осаду. Но за астрономическую сумму денег удалось уговорить украинско-татарские войска отойти от стен города. Летом 1648 года были убиты десятки тысяч евреев, уничтожены сотни общин. В 1651 году война возобновилась, и банды Хмельницкого были почти разбиты. В поисках поддержки он обратился к московским властям с предложением присоединить Украину к России. Теперь казаки воевали в союзе с русскими. Вновь наступило время страданий для евреев. На этот раз горькую чашу пришлось испить евреям Литвы. В каждом взятом городе русские и казаки убивали всех находившихся там евреев. Новая беда пришла, когда после ухода русских шведский король Карл X ворвался в Литву и Польшу. Р. Моше Равкаш писал: «Произошло с нами написанное: “сбежал ото льва, встретил медведя” (Амос 5:19)». Мало было евреям того, что они страдали от казаков, русских, татар и шведов. Теперь против них выступили и поляки под тем предлогом, что евреи, спасая свою жизнь, якобы, вошли в союз со шведами и выплатили им большую сумму денег. В Ланчике и в Калише поляки вырезали большинство евреев. Одновременно казаки перебили евреев Люблина.

В 1657 году Хмельницкий умер, а в 1660 году Польша заключила мир со Швецией. Время войн и убийств миновало, но Золотой Век польского еврейства остался позади. По мнению одного из беженцев, в Польше в период с 1648 по 1660 годы погибло более 600 тысяч евреев. Беженцы из Польши и Литвы обратились за помощью к главам германских государств с просьбой предоставить им убежище. Многие поселились в Голландии и Италии», ссылка.

Именно в те времена и в Польше, и на Украине сформировались устойчивые архетипы, реликты которых, если задаться целью или же некорректно себя вести, несложно разбудить.

На чем еврейские источники не акцентируют внимание, так это на том, что евреи, помимо сбора налогов и податей, монополизировали шинкарство, ростовщичество и в значительной мере торговлю. Они как пылесосом высасывали капиталы из приютивших их социумов Польши, а затем и Украины, лишая их тем самым ресурса для развития. Конечно, сколоченные в Польше и на Украине капиталы были меньше тех, что скопили сефарды на обслуживании международной торговли. Но и они внесли свой вклад в докапитализацию Голландии, куда был направлен существенный поток миграции ашкеназов, прежде всего, следует полагать, состоятельных.

Колониальная империя Нидерландов

Одна из самых обширных колониальных систем своего времени была создана ничтожной в геополитических масштабах территорией. Колониальная империя Голландии быстро расширялась и уже к началу  XVIII в. включала в себя территорию Гвианы, Индонезии, фактории в Индии, на Цейлоне, Формозе, в Бразилии, Маврикий и множество др. территорий во многих частях мира. Основными  средствами захвата территорий и создания опорных пунктов и баз стали грубый обман, насилие, подкуп. Ниже пример Индонезии:

«К середине XVII в. голландская Ост-Индская компания вытеснила из Индонезии всех европейских соперников и установила свою монополию, послужив образчиком, которому подражали, но до которого не могли дотянуться компании других стран, в том числе и Англии. Компания выработала все характерные для колониальной политики методы и приемы подчинения и завоевания стран Востока.

Голландцы с отвратительной жестокостью навязывали свою монополию на источники пряностей мирному населению восточных островов Индонезии. Для удобства контроля над производством и вывозом пряностей компания разрешала их разведение лишь в определенных, строго ограниченных районах: гвоздики – на Амбоне, муската – на Банде. Население остальных островов обязано было уничтожить все такие насаждения. Периодически направляемые голландские военно-морские экспедиции жестоко преследовали жителей за малейшие нарушения установленного режима. Попытки обреченного на голод и доведенного до отчаяния населения выступить против подавлялись самыми бесчеловечными средствами. Подавление восстания на одном из островов архипелага Банда, например, привело к почти поголовному уничтожению всего населения. Захваченные в плен повстанцы были проданы в рабство, уцелевшие – загнаны в бесплодные горные районы, где они медленно погибали от голода. На обезлюдевшем острове компания организовала при помощи голландских колонистов плантации муската, основанные на рабском труде. Земля распределялась между служащими компании в собственность с обязательством всю продукцию сдавать компании по твердым ценам. Плантаторам была разрешена систематическая охота за рабами на близлежащих к архипелагу Банда островах Индонезии. Широкая торговля рабами превратилась в крупную статью доходов компании.

Голландская компания первая в широких масштабах сформировала и стала использовать войска, навербованные из местного населения. Это обходилось гораздо дешевле, чем содержание европейских солдат, к тому же в большом количестве умиравших в условиях непривычного тропического климата. Голландцы использовали для расширения и укрепления своей власти религиозную и национальную рознь, соперничество феодальных княжеств, войны за престолонаследие, народную антифеодальную борьбу. Сотни договоров и соглашений, навязанных местным правителям, равноправных вначале, кабальных по мере усиления компании, охраняли монополию голландцев.

Не довольствуясь монополией на внешнюю торговлю, компания превратила в свою исключительную привилегию торговлю таким жизненно важным продуктом, как соль, захватила в свои руки продажу опиума и организацию опиекурилен, игорных домов и т. д.», ссылка.

В целях сохранения монопольно высоких цен на европейском рынке в периоды их снижения, компания не останавливалась перед массовым уничтожением плантаций пряностей: «конкуренция – это грех». Такой ценой компания обеспечивала выплату высоких дивидендов акционерам.

Антиcистема и ее истоки

Главное отличие морских империй от континентальных в том, что они принципиально не образуют с подчиняемыми ими заморскими территориями единого социального организма. Симбиоз ограничивается выкачиванием из них всех видов первичных ресурсов. Наличие непреодолимого водного инфраструктурного разрыва не позволяет колониям проецировать в метрополии свою боль, что провоцирует к образованию специфических социальных систем – антиcистем, о которых писал Н. Гумилев. Антиcистема – целостность людей с негативным мироощущением, отрицающая сложность и многообразие мира во имя абстрактных целей, например, той же прибыли. Ядро антиcистемы в целях подчинения ее рабочего тела намеренно генерирует социальный яд, отравляющий жизнь и разрушающий системные связи периферийных этносов. Тем самым антиcистема имеет тенденцию к упрощению – уменьшению общей плотности системных связей. Ее идеология противопоставляет себя этнической традиции – культурной, хозяйственной, политической, мировоззренческой. Антиcистема всегда стремится к моральному уничтожению периферийных этносов, из активных представителей которых инкорпорирует своих новых членов, тем самым ослабляя эти этносы. Постепенно деградирует в интегральной сложности, из-за чего теряет жизнестойкость и устойчивость. Классической антиcистемой была иудейская Хазария.

Если следовать истине, то в колониях бесчинствовали не голландцы, там лютовал Капитал, который сразу же начал генерировать в колониях антиcистему. Капитал является ключом, который отпирает в глубинах подсознания ящик Пандоры, хранящий Инстинкты в их чистом виде. Он пробуждает самые древние архетипы, до того сдерживаемые моралью, тем самым де-факто возвращает человека в состояние зверя, формально в «цивильном» обличье. Расчеловечивание лакируется специфической  парадигмой богоизбранности, трактуемой в биологическом ключе. Такого рода избранность подсознательно подразумевает доминирование, т.е. следование избранного жестоким инстинктам территориально-иерархического контура сознания, со всеми вытекающими для находящихся ниже в иерархической пирамиде печальными последствиями.

Христианство отрицает якобы богоизбранность, производную от биологических инстинктов человека. Христос от имени Бога заявил в мир протест против инстинктов доминирования – Бог любит всех, пред ним все равны, у него нет избранных и дорога к нему открыта для всех. Сделав упор на грехи земной церкви, протестанты заявили затем протест на протест, в рамках которого восстановили отринутую Христом богоизбранность. Это была операция по демонтажу сути Христианства в интересах Той Силы, которой потребовалась опора на злую мощь инстинктов.

Предельной внетеологической формой протестантизма является фашизм – вульгарная, националистическая форма избранности. В любом случае и протестантизм, и фашизм являются протестом против Бога за свободу выражения иерархических инстинктов в их очищенном от культурных наслоений виде. Фашизм попросту научились инсталлировать в те социумы, которые теологически слабо восприимчивы к богоизбранности. Для этого, как оказалось, достаточно вырвать людей из церкви и погрузить их в соответствующее задаче напряженное информационное поле. После выполнения социумом назначенной ему черной работы избранность затем несложно деинсталлировать, попутно погрузив социум в чувство вины. Удобно и практично. Следует отметить, что общим местом стало крепить ярлык «фашист» тем, кто не приемлет любые формы избранности. Такая вот очередная этическая инверсия в качестве активной защиты. Но вернемся к Голландии.

Три великих министра

Континентальная уязвимость Голландии не могла рано или поздно не проявить себя. Угроза Соединенным провинциям созрела в недрах Франции, и приготовили ее три великих первых министра. Поведаем о них по очереди.

Арман Жан дю Плесси герцог де Ришелье

Ришелье получил в 1622 г. благодаря поддержке Марии Медичи сначала шляпу кардинала, затем в апреле 1624 г. место в Королевском совете, а уже в августе был назначен первым министром. Если составить представление о заслугах Ришелье не только по «Трем мушкетерам», то невозможно не проникнуться к нему глубочайшим уважением.

Кардинал Ришелье

В своем «Политическом завещании» Ришелье так определил те стратегические задачи, которые он пытался решить: 1) ликвидация гугенотского «государства в государстве», 2) подавление аристократической оппозиции, 3) активная внешняя политика против гегемонии Габсбургов.

В лице гугенотов Ришелье вступил в схватку с той чумой, опираясь на которую была подорвана мощь империи австрийских Габсбургов. Хотя ликвидация гугенотского «государства в государстве» рассматривалась Ришелье как одна из важнейших стратегических задач, инициатива развязать войну с протестантами принадлежит не ему. В июле 1627 г. английский флот под командованием лорда Бэкингема прибыл во Францию, дабы срочно вернуть королеве ее бриллиантовые подвески высадил десант на французский остров Ре, который прикрывал с моря подступы к портовому городу Ла-Рошель, еще в 1568 г. ставшему центром гугенотов. Но осада англичанами островного форта Сен-Мартен затянулась, что дало Ришелье время для формирования армии. Видя финансовые затруднения правительства при ее формировании, гугеноты потребовали за свой нейтралитет ряд стратегически важных укрепленных пунктов в окрестностях города. Получив отказ, они в сентябре сами открыли боевые действия против королевской армии. Началась знаменитая осада Ла-Рошели.

Англичане, понеся большие потери у форта Сен-Мартен, покинули в ноябре остров Ре, пообещав гугенотам прийти на помощь следующей весной. Всю зиму французская армия строила гигантскую плотину, перекрывавшую подход к крепости с моря, и к апрелю 1628 г. полностью блокировала ее. Осажденные отчаянно сражались, надеясь на помощь Англии и своих единоверцев с юга Франции. Но тщетно. Гугенотские отряды герцога Рогана были скованы в Лангедоке армией принца Конде, а флот англичан в мае при попытке прорыва к Ла-Рошели потерпел неудачу. В городе начался жестокий голод. В сентябре-октябре английский флот еще раз попытался разрушить дамбу. Потерпев очередную неудачу, английский адмирал дал осажденным дельный совет – помириться с королем, с чем и отбыл восвояси. Ла-Рошель пала. К этому времени из 28-ми в живых оставалось лишь пять тысяч ее защитников. По совету Ришелье король простил побежденных и даровал им свободу вероисповедания, однако отныне Ла-Рошель лишалась своей автономии и привилегий, а ее укрепления снесли. В город были направлены обозы с продовольствием. В июне 1629 г. гугеноты были разгромлены и в Лангедоке. 28 июня король издал в Але «эдикт милости», в котором подтвердил основные статьи Нантского эдикта, некогда даровавшие протестантам свободу вероисповедания, но отменил дополнительные статьи, гарантировавшие им политическую и военную самостоятельность. Гугенотское «государство в государстве» прекратило свое существование.

Укрепляя королевскую власть, Ришелье предпринимал ряд решительных мер против дворянской вольницы:

• Первый министр полагал, что жизнь дворянина принадлежит только королю, и в феврале 1626 г. король издал эдикт, запретивший дуэли под страхом смертной казни и лишения дворянского титула. В 1627 г. нарушение стоило жизни известному бретеру графу Бутвилю и его секунданту. Вскоре дуэльная статистика пошла на убыль.
• В том же году аристократам внутренних территорий Франции было предписано срыть укрепления своих замков, дабы пресечь их превращение в оплоты оппозиции. Это вызвало ненависть дворянства, лишавшегося укрепленных баз, но всё-таки было проведено в жизнь.
• Ришелье ввел институт интендантов. В отличие от чиновников-офисье, которые покупали должности, интенданты назначались королем. Зависимость их от короля и одновременно поддержка короны позволили им постепенно подчинить себе аппарат управления провинциями, усилив власть центра и ущемив вольницу местных элит, что позволило увеличить и доходы казны.
• В армии была введена система военных интендантов. Отныне жалование выдавали не командиры, а интенданты. Это ослабило власть командиров-аристократов, создававших части, и усилило в армии позиции короля.
• В центральном аппарате управления возрастает значение секретарей, напрямую назначаемых королем, что ослабило влияние аристократии.

Готовясь к схватке с Габсбургами, Ришелье отсрочил насколько мог вступление Франции в Тридцатилетнюю войну, предпочитая воевать чужими руками. Финансовая помощь антигабсбургской коалиции все равно обходилась дешевле, чем прямое участие в войне. Лишь после гибели шведского короля Густава Адольфа в 1632 г. и поражения в 1634 г. шведских войск под Нердлингеном, поставившего коалицию на грань краха, Франция была вынуждена ввязаться в войну. И хотя боевые действия разворачивались не на ее территории, война привела к гигантскому росту государственных расходов и тяжелым бременем легла на французов. Тяготы войны общественное мнение связывало с именем Ришелье, ставшим крайне непопулярным. Толпа на улицах Парижа кричала: «Да здравствует король! Смерть Ришелье!».

Служа Франции, Ришелье сумел успешно реализовать свои планы по строительству флота и созданию торговых компаний. Когда король в 1626 г. назначил его суперинтендантом торговли и мореплавания, Франция не имела военного флота в Атлантике и обладала лишь 10 галерами в Средиземном море, а портовые сооружения находились в полуразрушенном состоянии. По инициативе Ришелье была произведена реконструкция портов Бреста, Гавра и Тулона, ставших с той поры главными военно-морскими базами Франции. Развернулось широкое строительство новых кораблей. К 1635 г. Франция имела уже 3 эскадры в Атлантике и эскадру из 20 галер в Средиземном море. При непосредственной поддержке кардинала, в том числе финансовой, создавались кампании для освоения Квебека и островов Вест-Индии.

Ришелье, сам будучи политическим мыслителем, ярким публицистом и автором ряда пьес, выступил инициатором создания в 1634 г. Французской академии – официального органа, ведающего вопросами языка и литературы. Она объединила в своих стенах крупнейших писателей того времени и была призвана следить за чистотой французского языка. В 1631 г. при поддержке Ришелье во Франции впервые появляется еженедельное издание «Газет». Кардинал активно использовал газету для формирования общественного мнения и сам не раз анонимно выступал на ее страницах в качестве автора.

По заказу Ришелье был осуществлен ряд крупных архитектурных проектов. Наиболее известные из них – великолепный дворец кардинала Пале-Руаяль в центре Парижа и часовня Сорбонны, где Ришелье завещал себя похоронить. Сорбонне он оставил и свою богатейшую библиотеку, насчитывавшую несколько тысяч томов.

Величие Ришелье еще и в том, что 1) чутье и осторожность помогли ему избежать множества заговоров, 2) он сумел заранее подготовить себе достойного преемника. Осенью 1641 г. при дворе сложился новый заговор с целью убить Ришелье. Кардинал сумел выведать о нем у дарительницы подвесок Анны Австрийской, королевы-матери Людовика XIV, и уже смертельно больной предпринял активные контрмеры. Заговорщиков арестовали, и после недолгого расследования казнили в сентябре 1642 г. тех из них, кого можно было казнить. 4 декабря того же года умер и сам Ришелье. Но главное, незадолго до смерти Ришелье рекомендовал Людовику XIII в качестве своего преемника кардинала Мазарини.

Кардинал Мазарини

Представление о Мазарини по роману Дюма «Двадцать лет спустя» также мало соотносится с действительностью.

Джулио Мазарини

Сын мелкого сицилийского землевладельца, карьера которого началась при дворе Римского Папы, Мазарини, благодаря тонкому уму и недюжинным способностям, успешно продвигался на дипломатическом поприще. Будучи легатом во Франции, обратил на себя внимание Ришелье и по его приглашению перешел в 1639 г. на французскую службу. Людовик XIII, следуя рекомендации Ришелье, приблизил к себе Мазарини, которого не только ввел в Королевский совет, но и сделал крестным отцом наследника престола.

Детский портрет Людовика XIV

Мазарини продолжил политику Ришелье, хотя и несколько другими методами. Во внешней политике он столь же последовательно, как некогда Ришелье, продолжил войну с Габсбургами.

14 мая 1643 г. Людовик XIII умер. Регентом при пятилетнем Людовике XIV стала  его мать Анна Австрийская. За две недели до смерти король подписал указ о создании Регентского совета, существенно ограничившего полномочия Анны. Однако уже 18 мая ей удалось через Парижский парламент кассировать завещание монарха, обретя всю полноту власти. В тот же день она назначила кардинала Мазарини своим первым министром. Впрочем, за успех ей пришлось дорого заплатить: парламенты, чье влияние на государственные дела кардинал Ришелье сумел существенно ослабить, теперь вновь обрели былой политический вес и высокую степень независимости от центральной власти.

Период с 1643 по 1648 гг. были относительно спокойными, а в год завершения Тридцатилетней войны началась внутренняя буза: Фронда – форма гражданской войны и неповиновения, направленные против власти короля. Можно, конечно, посчитать данный факт случайностью. А можно принять во внимание, что с окончанием войны набравшая мощь Франция из союзника тут же превратилась в главное препятствие олигархическим капиталам на пути их восхождения к абсолютной власти, а также, что в среде той части французской аристократии, что прожигала жизнь, было немало желающих услужить им.

Фронду традиционно делят на два периода: «парламентская Фронда» 1648–1649 гг. и «Фронда принцев» 1650–1653 гг. Деление несколько условное: и те и другие принимали участие в обоих этапах фронды, только с разным уровнем инициативы. Фронду 1648-1649 гг. Мазарини сумел погасить, проявив гибкость опытного дипломата. С ее окончанием Анна Австрийская и Мазарини попытались нанести удар по клану Конде, выступавшему в качестве основного силового крыла Фронды, что дало старт уже Фронде принцев. В ходе нее Мазарини даже пару раз пришлось на короткое время покидать Францию. 5 сентября 1651 г. наступило совершеннолетие Людовика XIV – в тринадцать, между прочим, лет, после чего он формально приступил к отправлению власти. С официальным вступлением короля в свои права вокруг него объединились и сторонники Мазарини. После того, как король 12 августа 1552 г. дал в угоду Фронде почетную отставку Мазарини, роялистские настроения в Париже стали преобладающими, что в итоге помогло Фронду додавить. Сразу же с ее разгромом Мазарини в 1653 г. вернулся во власть.

Затяжная смута нанесла серьезный удар по вертикали монаршей власти: существенное ослабление центральной власти создало благоприятную обстановку для возникновения различного рода оппозиций, движимых узкокорпоративными интересами. Преодоление долгосрочных последствий Фронды стало главным лейтмотивом политики Мазарини в последние годы правления 1653–1661 гг.

Существенный ущерб от Фронды лежал вовне – война с Испанией, близкая в 1648 г. к победоносному завершению, затянулась на годы. Более того испанцы, воспользовавшись внутренним ослаблением Франции, перехватили стратегическую инициативу и в 1652 г. перешли в наступление по всем фронтам. «Волею случая» реализовался именно тот сценарий, в котором были заинтересованы олигархические капиталы – монархии увязли в затянувшихся военных разборках, и им было не до «торговцев и финансистов». Прежде всего, Мазарини сосредоточил все силы на борьбе с Испанией, и таки довел дело до победы. Война завершилась подписанием в 1659 г. Пиренейского договора. Важнейшим пунктом соглашения, оказавшего затем мощное влияние на историю Европы, стал династический брак Людовика XIV с инфантой Марией-Терезией.  По испанским законам женщины могли наследовать престол. Поэтому перед вступлением в брак мадридский двор, дабы обезопасить себя от возможных французских притязаний, обязал Марию-Терезию отказаться от прав на испанскую корону, что она и сделала. Однако согласно договору ее отказ вступал в силу только после получения супругом причитавшегося ему приданного. А денег на него в опустевшей испанской казне так и не нашлось, что создало предлог для последующих претензий Бурбонов на испанскую корону.

Внутри страны Мазарини неуклонно укреплял вертикаль центральной власти, серьезно ослабленную за годы смуты. Не решаясь немедленно восстановить институт интендантов, ликвидированный в период Фронды на большей части территории Франции, первый министр делал это постепенно. Он направлял королевских комиссаров в провинции сначала с разовыми поручениями, потом на определенный отрезок времени и уже когда все свыклись с их присутствием на местах – на постоянной основе.

В 1660 г. парламент, по инициативе Мазарини, запретил деятельность любых НКО объединений, не имевших на то разрешения короля.

Кардинал Мазарини скончался 9 марта 1661 г. Его собрание книг положило начало старейшей публичной библиотеке Франции, известной ныне как Библиотека Мазарини.

Третий великий первый министр

Когда Мазарини умер, Людовику XIV было двадцать два года. Будущий король-солнце не стал назначать ему преемника, заявив, что отныне сам будет своим первым министром. Де-юре он стал третьим сряду великим первым министром, которые привели Францию к ее европейскому и мировому величию. Но де-факто и у него все же был свой великий первый министр. Править самостоятельно, не назначая первого министра, посоветовал Людовику XIV, умирая, Мазарини, порекомендовав  все же в качестве помощника своего управляющего Жана-Батиста Кольбера.

Людовик XIV

Людовик и Кольбер начали с государственных финансов. Реальные возможности молодого монарха править самостоятельно были ограничены тем, что ими безраздельно заведовал сюринтендант финансов Фуке. Занимая эту должность, он составил громадное состояние и такой же политический вес. В течение четырех месяцев король совместно с Кольбером в глубочайшей тайне готовили его низвержение. В день двадцатитрехлетия короля 5 сентября 1661 г. Фуке был арестован, и король, наконец, реально обрел всю полноту власти. Его правой рукой в осуществлении финансовой политики стал Кольбер, получивший сначала пост интенданта финансов в 1661 г., затем – генерального контролера финансов в 1665 г. и государственного секретаря по делам королевского дома и флота в 1669 г. Также Кольбер стал главным интендантом королевских построек, изящных искусств и фабрик. Он работал до пятнадцати часов ежедневно, ходил к королю пешком и не обращал никакого внимания на придворный мир и мнения света.

Кольбер на портрете Лефевра

Суд над бывшим сюринтендантом приговорил его к изгнанию из страны, хотя король добивался смертного приговора. Разгневанный монарх своей властью заменил изгнание пожизненным заточением в крепости. Суд над Фуке позволил Кольберу обвинить финансистов в злоупотреблениях, дав повод приступить к наведению порядка. Палата правосудия принялась изучать кредитные операции финансистов, начиная с 1635 г. Тех, кого признавали виновными в махинациях, она штрафовала. Только в 1661–1665 гг. Палата взыскала штрафов более чем на 117 млн. ливров. Крупных вельмож, уличенных в злоупотреблениях, штрафовал сам король, менее высокопоставленных приговаривали к смерти.

Ревизии подверглась и фискальная политика государства. Существенно снизив процент комиссионных, получаемых откупщиками, Кольбер сумел увеличить размеры поступлений в казну при общем сокращении объема прямых налогов. Откупщикам, многие из которых были привлечены Палатой правосудия к ответственности за финансовые махинации, ничего не оставалось, как согласиться на новые условия сотрудничества с правительством. Кольбер кассировал все приобретенные за последние 30 лет дворянские титулы, имевшие во Франции значительную финансовую ценность, поскольку их носители не платили податей. Его общим правилом было облегчать за счёт богатых повинности бедных. Решительные меры Кольбера в области финансовой политики позволили сделать государственный бюджет бездефицитным, каковым он и оставался до войны с Голландией 1672 г.

Кольбер предпринял ряд мер, призванных стимулировать развитие торговли: строились новые дороги и каналы, в 1664 г. удалось отменить внутренние таможни между северными и южными провинциями, повышались пошлины на импортируемую готовую продукцию и, напротив, понижались на сырье, создавались при поддержке и участии государства крупные монопольные компании для ведения заморской торговли. На содержание и прокладку новых дорог ежегодно выделялось 650 000 ливров. Их прекрасное состояние было могущественным инструментом государственной централизации. Промышленность была организована в строгие корпорации, в которых род приготовления товаров устанавливался строгими регламентами при строгих взысканиях ослушникам. Кольбер считается создателем французского военного флота, так как он, с одной стороны, ввёл матросскую повинность, с другой – увеличил число военных судов до 300, к тому же издал образцовую для того времени инструкцию для флота. Преуспевала и морская торговля Франции, до Кольбера совершенно незначительная. Гавани были исправлены и улучшены, была назначена премия за постройку новых судов или их покупку за границей. Иностранные суда при входе и выходе из французских гаваней облагались пошлиной.

Кольбер ревностно старался содействовать поднятию искусств и наук и в 1667 г. его избрали членом Французской академии. В 1663 г. им основана Академия надписей и изящной словесности. По его предложению король в 1666 г. открыл Французскую академию наук, Парижскую обсерваторию в 1667 г., куда пригласили Гюйгенса и Кассини, а также Академию архитектуры в 1671 г. Он увеличил королевскую библиотеку, ботанический сад, устроил и снабдил средствами обсерваторию, снаряжал экспедиции учёных, особенно натуралистов.

Действуя от имени короля, Кольбер, несмотря на плебейское происхождение, легко ломал противодействие аристократии там, где оно еще мешало. Не удивительно, что против него издавалась масса памфлетов. И угадайте, где они печатались. Правильно, в Голландии.

Финансовая и экономическая политика Кольбера подвела фундамент под военные стратегии короля. К сожалению, своей гиперактивностью Людовик XIV расшатал его еще до смерти Кольбера в 1683 г.

Большой испуг 1667 года

В 1665 г. умер испанский король Филипп IV. Трон перешел к его малолетнему сыну от второго брака Карлу II, но Людовик XIV предъявил права на часть испанских владений. Выше упоминалось о династическом браке Людовика XIV c Марией-Терезией по Пиренейскому мирному договору от 1559 г. Неуплата Филиппом IV приданого лишила ее отказ от отцовского наследства юридической силы. Людовик XIV воспользовался существовавшим в ряде областей Испанских Нидерландов правом деволюции, согласно которому дети от первого брака имели преимущество в наследовании. Распространив по праву сильного эту частную норму на межгосударственные отношения, Людовик XIV потребовав передачи Испанских Нидерландов во владение своей супруге Марии-Терезии, как дочери Филиппа IV от первого брака. Отказ послужил поводом к началу в 1667 г. войны за Испанские Нидерланды, получившей название деволюционной.

Перед началом военных действий неутомимый Кольбер сумел быстро реорганизовать армию, увеличив ее численность с 50 до 82 тысяч человек. В Нидерландах им противостоял уже давно не получавший жалованья двадцатитысячный испанский гарнизон, который был прикован к крепостям. Французская армия провела компанию 1667 г. блестяще, захватив большую территорию и множество крепостей.

Людовик начал войну, воспользовавшись благоприятными условиями – главные потенциальные противники Голландия и Англия вели между собой войну. Голландцы, поднимавшиеся в июне 1667 г. вверх по Темзе, уничтожая английские корабли, склады и арсеналы, блокировавшие затем устье Темзы и Лондон, что резко повысило цены на продовольствие, не стали дожимать Англию. Уже 31 июля 1667 г. они срочно завершили войну подписанием мира в Бреде. Стороны были взволнованы, если не сказать испуганы, военными действиями Франции. Голландию вполне устраивало граничить с Испанией, ослабленной и ограниченной в возможностях ведения в Нидерландах континентальной войны длинным логистическим плечом. В ее планы никак не входило прямое соприкосновение с амбициозным государством, обладавшим мощнейшей на тот момент континентальной армией. При такой диспозиции стратегия надгосударственного доминирования олигархических капиталов рушилась бы одним молниеносным ударом континентальной армии в сердце Соединенных провинций. Англию беспокоил переход под контроль французской короны фламандских портов Па-де-Кале, которые превратились бы в сильные базы мощного морского противника, каковым на тот момент благодаря усилиям Кольбера уже стала Франция. Оба государства срочно подружились и привлекли на свою сторону и Швецию, образовав 23 января 1668 г. Тройственный союз. Союз выдвинул Людовику ультиматум, за которым маячили уши смертельно напуганной Голландии. В случае дальнейшей экспансии Франции во Фландрии союз грозился объявлением ей войны. Одновременно он давил на Испанию, принуждая ее заключить мир ценой территориальных уступок.

Самое активное участие в заключении мира приняла Голландия, навязавшая Испании свое посредничество. Мирный договор с Испанией был подписан 25 апреля 1668 г. в Сен-Жермене, а 2 мая в Аахене договор с Англией, Голландией и Швецией. Людовик приобрел в Нидерландах множество полезных территорий. Главным успехом стало присоединение Французской Фландрии.

Серым цветом отмечены земли, вошедшие в состав Франции

Формально война закончилась победой Франции, но Людовик негодовал. Он планировал полностью овладеть Испанскими Нидерландами. Ультиматум Голландии он счел за предательство. Не только мы, но и Людовик XIV полагал, что только помощь Франции в Тридцатилетней войне позволила Голландии обрести независимость от Испании. К окончанию деволюционной войны франко-голландские отношения настолько ухудшились, что немедленно началась подготовка к следующей войне. Капиталы были в панике. Их испуг усиливало то обстоятельство, что после вынужденной реставрации в 1665 г. английской монархии ее престол занял Карл II, питавший симпатии к католицизму и Людовику XIV, по всей видимости, как к образчику отправления королевской власти. И они не ошиблись, симпатия вскоре переросла в союз.

Одним из последствий паники стало создание в пожарном режиме левого центробанка.

Левый центробанк

Известно три великих частных центробанка, каждый из которых внес существенный вклад в процесс восхождения олигархических капиталов к абсолютной мировой власти: банк Амстердама – учрежден в 1609 г., Банк Англии – учрежден в 1694 г., и ФРС – учреждена в 1913 году. Но был на этом пути еще один «левый» частный центробанк (его учреждение выглядело лично для меня загадкой, которая разрешилась в процессе написания данной заметки).

В 1668 г. в Стокгольме был учрежден частный национальный банк Riksbank – Банк государственных сословий Швеции. Банк Швеции является первым и самым старым центральным банком в мире, обладающим статусом центробанка де-юре. Частные центробанки учреждались с целью 1) консолидации олигархических капиталов и на их фундаменте всех прочих капиталов, 2) обеспечения ключевых операционных преимуществ в ведении бизнеса, 3) проекции финансовой мощи Капиталов на приютивший их социум с последующей проекцией уже военной мощи ускоряемого кредитным допингом социума на весь остальной Мир.

Банк Швеции формально был создан с целью контроля и управления резко возросшей денежной массой страны. Хотя скорее всего учреждение при монархии на первый взгляд никому не нужного и впоследствии так и не востребованного центробанка было вызвано потребностью в резервной площадке, куда при возможном тактическом отступлении можно было бы в пожарном порядке перекинуть капиталы из Банка Амстердама. Швеция была лучшим вариантом из того, что оказалось под рукой: 1) протестантская страна с сильной кальвинистской диаспорой, 2) экономически зависима от голландских капиталов, 3) сухопутно изолирована от всех сильных европейских монархий, 4) на момент учреждения банка ею правил не сам монарх, а регентский совет при тринадцатилетнем Карле XI, 5) казна крайне нуждалась в деньгах вследствие имперских войн. Базирование в Швеции было бы исключительной, вынужденной мерой, поскольку существенно удлинило бы логистическое плечо для контроля международной атлантической торговли и подготовки к захвату власти в Англии. Решение этих задач стало бы крайне затруднительным, если не сказать невозможным.

Создание резервной площадки в захолустье Европы свидетельствует о степени испуга перед мощью армии Людовика XIV. Испуг не будет прощен – отныне Франция на длительный срок станет главным врагом будущего Домината. С момента испуга резко ускорилась подготовка к переезду в вожделенную Англию. О ее подготовке в следующей заметке.

И все же Riksbank сослужил свою службу делу Больших Капиталов. Вот что об этом написал в «Восхождении денег» Найл Фергюсон, британский историк, писатель и журналист из обоймы Домината:

«Ограничивающим фактором банка Амстердама было почти полное покрытие вкладов резервами из драгоценных металлов и монет. Будучи сверхнадежным, такой банк не мог выполнять функцию, без которой мы не можем представить его сегодня: создание кредита».

Замечание: основным источником кредита в Голландии был не банк Амстердама, а комиссионная торговля, в которой комитент выступал для комиссионера источником товарного кредита, а также акцептованные векселя; акцепт векселя известным купеческим или финансовым домом служил лучшей гарантией возврата долга по нему, что тем самым превращало вексель в надежное средство платежа, т.е. в качественные бумажные деньги; фактически акцептованные векселя явились формой кредитной эмиссии, отвязанной от реальных объемов металлических резервов акцептанта.

«Этот барьер был взят спустя почти полвека с открытием в Стокгольме Банка Швеции, или Riksbank. Предоставляя все те же услуги, что и Банк Амстердама, Riksbank задумывался уже как кредитный, т.е. мог служить не только посредником при проведении сделок, но и кредитором. Его руководители помещали в резерв лишь часть депозитов, а остальное выдавали нуждающимся, таким образом первыми в мире применили на практике технику «частичного резервирования»: сделанные одними вклады превращались в прибыльные ссуды другим. В Riksbank рассудили, что вероятность массового наплыва вкладчиков за деньгами мала и в резерве достаточно оставлять лишь небольшую долю всех депозитов».

Получается, что формально созданный для контроля над разросшейся денежной массой, Riksbank занялся активной кредитной эмиссией. Похоже, что Большие Капиталы обкатали на стране, которую не очень жалко, будущую схему частичного резервирования. По всей видимости, ими изучалась коллективная рефлексия на «излучение» центробанком повышенных рисков и возможности управления ею.

Март 2015

Источник