Введение санкций против России и ответных контрсанкций в 2014 г. способствовало росту интереса к опыту применения экономических инструментов политического давления в минувшие века. 

Дискуссии об эффективности экономических санкций современности неизбежно упираются в неопределенность их результатов. И потому может представлять интерес изучение опыта прошлого настолько далекого, что никаких сомнений в вопросе «чем же все закончилось» уже не осталось.

Одним из первых и самых резонансных примеров использования торговых эмбарго в мировой истории стала Мегарская псефизма. В V в. до н. э. бóльшая часть Греции была разделена между двумя могучими союзами городов-государств – придерживающимся идеалов демократии Афинским морским союзом и аристократической Пелопоннесской лигой. Впрочем у противостояния двух союзов были и более прозаические причины. Между Афинами и Коринфом, ведущим торговым городом Пелопоннесской лиги, шла давняя борьба за торговые пути и рынки сбыта, и, когда дело доходило до торговых интересов, идеалы отходили на второй план. К примеру, во время гражданской войны в Эпидамне (современный Дуррес в Албании) обстоятельства сложились так, что Афины поддержали местных аристократов, тогда как эпидамнские демократы пользовались поддержкой Коринфа. 

Не последнее место среди торговых полисов этой эпохи занимали Мегары, расположенные между Коринфом и Афинами и с переменным успехом конкурировавшие с обоими полисами. На протяжении своей бурной истории Мегары успели повоевать как с Афинами, так и с Коринфом, перейти из Пелопоннесской лиги в Афинский морской союз, а спустя полтора десятилетия вернуться обратно. Когда во время конфликта в Эпидамне Мегары поддержали Коринф, Афины нанесли ответный удар по своему старому конкуренту и неверному союзнику, применив против него экономические санкции. 

В 432 г. до н. э., вскоре после завершения конфликта в Эпидамне, вступила в действие псефизма, запрещающая мегарским торговцам пользоваться портами Афинского морского союза и торговать на его рынках. Официальной причиной для введения Мегарской псефизмы стал не выход Мегар из Афинского союза и не поддержка Коринфа (в обоих случаях Мегары формально были в своем праве), а укрывательство беглых рабов и распашка священных земель, посвященных богине Деметре. 

Мегарская псефизма стала жесточайшим ударом по экономике полиса. Афинский морской союз объединял большинство прибрежных полисов, и потеря возможности пользоваться их гаванями и рынками означала утрату большинства привычных торговых маршрутов и рынков сбыта. Более того, как и многие другие торговые полисы, Мегары не располагали обширными сельскохозяйственными землями, импортируя зерно. За обвалом мегарской торговли следовала угроза голода. 

Первое в истории Эллады эмбарго стало болезненным ударом не только по Мегарам, но и по Пелопоннесской лиге в целом. Афины создали опасный прецедент, и ни один торговый полис не мог быть уверен в своем будущем. Это давало Афинам мощнейший рычаг для давления на союзников Спарты. 

Закономерно, что на Совете Пелопоннесской лиги, собравшемся в 432 г., именно Мегары и Коринф вошли в число лидеров партии «ястребов». В их риторике попранные торговые интересы превратились в глобальную угрозу миру и свободе Эллады. По словам Фукидида, представитель Коринфа начал с обвинений Афин в стремлении поработить всех греков: «одних эллинов афиняне уже поработили, а другим – и как раз нашим союзникам – они теперь строят козни и давно уже сделали все приготовления на случай войны», а завершил речь требованием немедленного объявления войны и прозрачными угрозами выхода из Лиги в противном случае. 

Переговоры об отмене Мегарской псефизмы не увенчались успехом. Это вместе с опоминавшемся выше конфликтом в Эпидамне, где сошлись в бою ставленники обеих сторон, а также конфликтами в Керкире, Потидее и Эгине стало причиной начала Пелопоннесской войны, затянувшейся почти на три десятилетия, в которой наряду с Лигой и Союзом приняли участие Персия и Македония, Сицилия и Аргос. Первое в истории Эллады эмбарго получило широкий резонанс. Даже в самих Афинах эта мера не встречала однозначного одобрения. В пьесе «Ахарняне» Аристофан, современник событий, не без сочувствия рассказывает о судьбе голодающих мегарцев, вынужденных продавать в рабство детей, чтобы те не умерли от голода. Что уж говорить о союзниках Афин, каждый из которых допускал выход из Афинского морского союза и не желал себе судьбы Мегар. Поэтому вполне закономерно, что ближе к концу войны, когда военная удача изменила Афинам, столь многие полисы предпочли разорвать союз с Афинами. Конечно, это было не единственной и даже не главной причиной поражения Афин, но трудно отрицать, что и оно сыграло свою роль. Удар по Мегарам спустя десятилетия рикошетом ударил по самим Афинам. 

Эпоха Рима тоже знала торговые ограничения, но все эмбарго римской эпохи, вместе взятые, ни по последствиям, ни по отражению в исторической памяти несопоставимы с сокрушительным эффектом Мегарской псефизмы. Рим внес другой вклад в историю экономических войн... 

В середине II века до н. э. одним из ведущих центров транзитной торговли в Средиземноморье был остров Родос. Благодаря удобному расположению, хорошим гаваням, торговой инфраструктуре, созданной за века торговли, именно через рынки Родоса проходила значительная часть торговли Египта и Сирии. По оценкам античных источников, ежегодный товарооборот Родоса составлял свыше 50 млн драхм (от 100 до 900 млн дол. США по текущим ценам), что вполне сопоставимо с годовым бюджетом Римской республики тех времен. Конечно, лишь небольшая часть от этой гигантской суммы оставалась в Родосе в виде портовых сборов, оплаты за фрахт и хранение товара, но и эта часть делала Родос одним из богатейших государств своего времени. Знаменитый путешественник Страбон, посетив Родос, писал, что «в отношении гаваней, дорог, стен и прочих сооружений он настолько выгодно отличается от всех прочих городов, что я не могу назвать другого приблизительно равного или тем более несколько лучше его». 

Богатая торговая республика могла не экономить на обороне, и небольшой, но сверхпрофессиональный флот Родоса был одной из самых серьезных сил Средиземноморья. Во время войны Рима с сирийским царем Антиохом III именно помощь союзного родосского флота позволила римлянам избежать разгрома их флота адмиралами Антиоха, что предопределило победу на суше. 

По мере того, как Рим расширял свое влияние и наращивал флот, слишком независимый союзник стал мешать. Но что можно было сделать? Родосский флот сохранял свою мощь, и встречаться с ним в открытом бою было бы неоправданным риском. Да и война со вчерашним союзником подрывает доверие союзников сегодняшних. И тогда Рим нанес удар по главному источнику могущества Родоса – транзитной торговле. 

В 166 г. до н. э. римляне закрепили за островом Делос, одним из осколков покоренного Римом Македонского царства, статус свободного порта. Любые торговые операции иноземных купцов в Делосе освобождались от портовых сборов и иных налогов и повинностей. Так появилась первая в мировой истории офшорная зона. Результаты не заставили себя долго ждать – за несколько лет торговые маршруты сместились на Делос. Объемы родосской торговли сократились почти в шесть раз. Родос не был уничтожен, но вчерашний глобальный торговый центр превратился в одно из торговых государств. Богатое, благополучное, но уже не способное представлять угрозу для римской гегемонии. 

Делос, перехвативший торговлю Родоса (а несколькими десятилетиями позднее – и Коринфа, поднявшего антиримское восстание и стертого с лица земли), стремительно богател, украшался роскошными храмами и виллами, мозаики которых и поныне восхищают археологов. Делос стал крупным финансовым центром, на рынках Делоса работали многочисленные менялы-трапезиты, крупным кредитором был делосский храм Аполлона. 

Но цена этого взлета была высока. Нувориши Делоса в отличие от старой торговой аристократии Родоса не стеснялись любых источников доходов. Свободные обычаи Делоса притягивали к себе преступников всех мастей так же, как притягивают «грязные» деньги офшорные зоны современности. Делос быстро стал одним из центров сбыта добычи средиземноморских пиратов, расплодившихся с ослаблением влияния Родоса, военные корабли которого сдерживали этот бич морской торговли. Одним из основных товаров делосской торговли стали рабы. На восточном побережье Средиземного моря агонизировало охваченное пожаром гражданской войны царство Селевкидов. Налеты на беззащитные прибрежные поселения стали неисчерпаемым источником рабов, и тысячи вчерашних свободных граждан ежедневно продавались на рабских рынках Делоса.

Триумф Делоса, построенный на чужом горе и крови, был недолгим. В 69 г. до н. э. пираты, обретшие силу не в последнюю очередь благодаря ослаблению Родоса и неразборчивости дельцов Делоса, разграбили остров, поставив точку в истории первой офшорной зоны мира. Родос ненадолго пережил своего конкурента, оставаясь локальным торговым центром до 44 г. до н. э., когда римские войска разорили остров, уничтожив большую часть его флота. 

Экономическая атака на Родос рикошетом ударила и по самому Риму. В начале I в. до н. э. Митридат Понтийский, смертельный враг Рима, начал оказывать поддержку средиземноморским пиратам. По словам Аппиана, Митридат «наполнил все море от Киликии до Геркулесовых столбов морскими разбойниками, которые сделали все пути между городами недоступными для сношений и непроезжими и вызвали повсеместно тяжелый голод». Перебои с поставками хлеба в Рим поставили столицу республики на грань социального взрыва. 

Борьба с пиратами была малоуспешной. Опытные пиратские капитаны уводили свои корабли от римских эскадр, а самым успешным пиратским адмиралам, объединившим под своей властью десятки кораблей, удавалось даже громить военные флоты Рима и собирать дань с прибрежных городов республики. Лишь спустя десятилетия напряженной борьбы Риму удалось разгромить основную массу пиратов. Пожалуй, потерпеть какое-то время амбиции Родоса для Рима было бы намного дешевле... 

Во время изучения истории античности в целом и экономических войн в частности не оставляет ощущение схожести событий двухтысячелетний давности с современными. Схожи мотивы, поступки и даже риторика. Люди за прошедшие тысячелетия не слишком изменились, и это позволяет надеяться на то, что уроки экономических войн античности применимы и в наши дни. 

Проанализированные в данной статье эпизоды экономических войн античности дают основания для двух выводов. Первый вывод – для тех, кто применяет экономическое оружие. Атака на экономический фундамент противника может быть более сокрушительной, чем удар по его армии и флоту. Однако в сложной развитой экономике (а в противном случае экономические меры воздействия неэффективны) все слишком тесно связано, и не всегда возможно предугадать, как отзовутся завтра сегодняшние санкции. Пожалуй, доведись Периклу или Марцеллу знать, какую цену их странам спустя десятилетия придется заплатить за ослабление Мегар и Родоса, они бы предпочли найти иное решение. И понимание этого исторического урока, вероятно, является одной из причин, по которым лидеры западных держав не торопятся вводить по-настоящему жесткие антироссийские санкции, несмотря на настойчивые требования политических радикалов. 

Второй вывод – для тех, против кого применяется экономическое оружие. Отнюдь не всякая экономика уязвима к такому оружию. Запреты на торговлю применялись и до, и после Пелопоннесской войны, однако ни ассирийское эмбарго против Египта, ни нервийское эмбарго против Рима несопоставимы по своим последствиям с Мегарской псефизмой. Родос был отнюдь не единственным (хотя и крупнейшим) центром Средиземноморской торговли, но именно он понес наибольшие потери в результате усиления Делоса.

Причина подобной избирательности одна – различия в диверсификации экономик. Для Мегар и Родоса торговля была важнейшей отраслью экономики, все остальное было не более чем дополнением к ней. Поэтому урон торговле означал крах национальной экономики. И дело тут не в экономической войне, вернее, не только в ней. История знает множество примеров того, как экономики торговых городов рушились в результате изменения торговых маршрутов или колебаний цен безо всякой сторонней злой воли. Нечто подобное мы можем наблюдать и в наши дни для «стран одной отрасли», будь то нефтедобывающие, сельскохозяйственные или металлургические экономики. Зато для сильной, диверсифицированной экономики, опирающейся на внутренние ресурсы, внешние шоки (естественные или рукотворные) куда менее страшны. И лучшей защитой от экономической войны является построение именно такой экономики.

А. В. Егоров, кандидат экономических наук