В статье «Россия в меняющемся геополитическом пространстве», опубликованной 28 мая 2020 года на сайте ИА REGNUM, её автор Елена Панина, доктор экономических наук, профессор, член Комитета по международным делам Госдумы РФ, директор Института Русских стратегий подняла вопрос о геополитической альтернативе доминирующей концепции дихотомии Запада и Востока, где Россия никак не может найти своё оптимальное место.

В качестве такой альтернативы для России Елена Панина предлагает принять концепцию геополитического Севера, помогающую России встать над схваткой Запада и Востока, заняв особое место в цивилизационном позиционировании и выстроив тем самым особые отношения с этими геополитическими полюсами. Тем самым, по ее мнению, будет преодолён определённый диалектический тупик, возникающий всякий раз при попытке самоопределения России в качестве Востока, Запада или иной цивилизации, следующей или своим путём, или в русле, проложенном другими цивилизационными лидерами.


Для определения философских основ перспективной геополитической ориентации России, берущей курс на суверенитет в стремительно меняющем очертания современном мире, такое самоопределение имеет базовое значение. Оно задаёт направление движения, которое будет развиваться или тормозиться последующими поколениями политиков.

Здесь надо подчеркнуть, что после краха экономикоцентричных теорий либерализма и социализма, где в основу положены критерии отношений собственности на средства производства, в пережившей территориальный распад большой России доминирующее положение заняла концепция евразийства.

Её содержание сводится к тому, что Россия — цивилизация на стыке леса и степи, впитавшая в себя особенности этих двух укладов, и это её цивилизационное отличие от Запада и Востока, выросших или из цивилизации леса, или цивилизации степи.

При таком подходе цивилизация России похожа на содержимое стакана, в который наливают из двух других сосудов разные жидкости. Это коктейль чужих цивилизационных систем. Уйти от духовной вторичности в таком случае не получается, и, учитывая демографическое преобладание Запада и Востока над Россией, она вынужденно растворяется в любой из этих цивилизаций. Особость в таком случае не становится основой суверенитета, подлежащего справедливому сомнению в своём цивилизационном истоке.

Предлагаемая концепция Севера снимает проблему внутреннего противоречия Запада и Востока в цивилизационном и геополитическом выборе России. Однако важным уточнением, сделанным Е. Паниной, является констатация кризиса современной западоцентричной цивилизации, пребывающей в состоянии, получившем название посткиберпанка.


Фильм "Сталкер", А.Тарковский, 1979 г.

Посткиберпанк — это переживание постантиутопии, когда после адаптации к катастрофе наступает защитная реакция психики в виде насмешки над тем, что вызывало ужас. Киберпанк — это итог «заката Европы», описанного О. Шпенглером и воплощённого в сюжете романа братьев Стругацких «Пикник на обочине» и фильме А. Тарковского «Сталкер».

Посткиберпанк — это попытка доказать, что и здесь можно жить. Оба течения являются последовательными ступенями углубления общего кризиса цивилизации постхристианского Запада, переводящего культурную гегемонию в военное, финансовое и информационное господство.

Однако концепция Севера требует выхода из цивилизации посткиберпанка, в которую попадает каждый, кто имплантирует частицу Запада в свой национальный уклад. Посткиберпанк сегодня — это закат и вырождение глобального американоцентричного либерализма в сторону религиозного сатанизма (самая быстрорастущая церковь в США) и духовного фашизма (немецкий фашизм 30−40 годов был только одной его разновидностью, вторая версия — цифровой фашизм сейчас получает на наших глазах свое второе рождение). Если понимать Запад как Модерн и современность, то Север должен пониматься как Антимодерн, так как второго Модерна, отличного от западного посткиберпанка, быть не может.

Север — это не место на глобусе, возвышающееся пространственно над Западом, Востоком и Югом. Такое мышление было бы слишком утилитарной профанацией. Север как идея требует возрождения холизма (целостности мировосприятия), преодолевающего антихолизм современной науки.

Это возрождение Традиции, понимание её сакрального языка, его спасение от бремени профанации применительно ко всей сфере манёвров современного мира, характеризуемого как сфера духовного антихриста. Север — это напряжение интеллекта и воли, направленное на восстановление понимания трансцендентного единства холистского языка Традиции, без которого концепция Севера теряет свою имманентную суть.

Концепция Севера — это концепция полюса, полярного круга, сакрального пространства, где в центре лежит модель календаря. Именно в календаре сводятся воедино пространство и время, понятия сакральные и вне календаря одновременно не схватываемые.

Это компас сакральных ориентаций, где Север, Юг, Восток и Запад — четыре точки пространства со своим знаковым обозначением. При наложении на это пространство круга времени становятся видны все пространственные трансформации вечного движения, схваченного в зафиксированном снимке четырёх сторон света.



Такое метафизическое понимание Севера глубинно отличается от профанической трактовки системы координат по широте и долготе. Север — это не место на карте, а духовная категория, что только и может быть положено в основу цивилизационной сущности, отличной от парадигмы Модерна, деградировавшего в посткиберпанк.

Север — это смысловой полюс, центр мира, расположенный в центре круга. Любое движение от центра к периферии сопровождается возвращением от периферии к центру. Так как между точками ухода и возврата проходит время, то на окружности это отмечено смещением вдоль линии. Рунически это выражено в знаке солярной свастики, имеющей в современной культуре негативную нагрузку, полностью вытеснившую изначальный смысл знака.

Однако понимание концепции Севера, делающей Россию особым цивилизационным центром, невозможно без изменения гносиса в русле рунической интерпретации герметизма. Без этого концепция особости Севера теряет сакральный комплекс Гипербореи, единственно являющийся смыслом этой теории.



Нордическая теория Севера — это сложившийся комплекс понятий Традиции, удалённый полностью из либерального языка современности, и любой, кто к языку Традиции обратится, станет не просто изгоем, а врагом. Репрессии демократического либерального тоталитарного социума не просто проявятся через пассивное игнорирование, а будут применены вплоть до физического уничтожения носителя такой угрозы.

Концепция Севера — это революция традиционализма внутри либерализма. С точки зрения Великого Предела (китайской концепции взаимного перехода Инь — Ян) здесь нет ничего удивительного — в пределе сущность начинает превращаться в свою противоположность. Именно потому Е. Панина права, когда говорит о благосклонном принятии Китаем российской концепции Севера.

Но для Запада концепция Севера является даже не аксиологическим, а экзистенциальным вызовом. Центром мира в их цивилизации является Запад, а не Север. Любое введение в эту систему координат новых составляющих ведёт к онтологической катастрофе, за которой следует утрата мирового господства последнего пятисотлетия.

Концепция Севера настолько глубока, что не может быть просто продекларирована без работы, аналогичной работе энциклопедистов эпохи Возрождения, создававших антихолистский базис для современной науки, этого детища Модерна. Новое время — это эпоха господства разорванных связей и расколотых целостностей. Её апофеоз — тот самый посткиберпанк, приучающий человека жить на обломках цивилизации после её катастрофы.

Однако разоблачение современности как квинтэссенции либерализма не возможно одномоментно. Это не должно выглядеть срывом в архаику, возвращением к прошлым мифам — вульгарно понимаемым язычеству или христианству.

Если христианство охватывает только последние два тысячелетия, то мы должны идти дальше (в смысле глубже) и видеть не только древнеримскую и древнегреческую западную традицию, но и те высокоразвитые цивилизации, которые были совсем недавно, и чьи сооружения (Ватикан, Исаакиевский собор и так далее) мы лицезреем до сих пор.


Исаакиевский собор

Вот в чем состоит концепция Севера — в поиске духовной Гипербореи, тех знаний, которые энтузиасты добывают по крупицам, но значительная часть которых просто хранится с архивах Ватикана и западных спецслужб, но к которым доступ исследователям и общественности запрещен.

Север — это синтез тезиса и антитезиса, интерпретация Традиции через язык современности с исключением из него радикальных антихолистских конструкций, блокирующих диалектическое снятие противоречия тезиса и антитезиса (Традиции и Модерна) и препятствующее выходу на синтез как отрицание отрицания в виде возвращения к прошлому, но на более высоком уровне его осознания и воплощения. Это и есть восхождение по диалектической спирали.

Поскольку ещё не сложилось критической массы способных к такому интеллектуальному усилию мыслителей, мир пребывает в грязных пелёнках языка современности — либерализме, где плоскостное развитие вытеснило объёмное. Теория Севера здесь неизбежно будет сведена к принципу обеспечения утилитарного коммерческого интереса. А так как для такого обеспечения нет ничего лучше, чем либерализм, то концепция Севера будет просто отложена как ересь или утопия. Для традиционалистов соблазн, для либералов безумие.

Однако концепция Севера — это онтологический вызов, не принять который Россия не может. За суетой повседневности неминуемо встанет вопрос обоснования духовного суверенитета как исторического выбора. Возрождение Традиции и через неё новое осмысление концепции Севера — это неизбежность, которая рано или поздно будет осознана и претворена в компендиум текстов и парадигм. Так будет создана ценностная матрица, в которой единственно возможно плодотворное развитие цивилизационной альтернативы для России, способной стать её геополитической константой.


Александр Халдей